Волчий дурман. Черная луна
Шрифт:
— Я не могу сказать, была ли готова дочь Черного к подобному. Была ли она согласна. Но дедушка рассказывал, что она, как обычный ребенок, очень любила своего отца и потому была готова терпеть ради него. Спустя сутки Черный сам отказался от этой затеи и отпустил волчицу в стаю, где волки зализывали ее раны и лечили как могли. Больше он не пытался изменить судьбу, потому что понимал, что за этим может последовать то, что навредит всем. Его дочь спокойно жила среди волков и стала парой для белоснежного вожака стаи. Но от их союза неожиданно родился не волчонок, а человеческий
Адам немного помолчал и чуть улыбнулся:
— Но мы есть, и мы нужны. Наш род стал соединяющим звеном для берсерков и этого мира. Волки всегда были братьями медведям, как две стороны одной медали. Как солнце и луна. Вместе мы огромная сила, которая может противостоять кому угодно.
— Но ведь люди слабее нас. Кому тогда противостоять?
— Люди слабее, но хитрее. Есть даже среди них те, с кем мы вынуждены бороться.
Этого я не понимала, но чувствовала, что Адам не расскажет больше ничего, потому что тема про людей была запретной. Наверное, в какой-то степени даже секретной.
— Спасибо, — прошептала я ему, выдыхая хоть и с дрожью, но всё же облегченно. — Не могу себе представить, как бы я справилась с этим сама, если бы тебя не было рядом.
Адам поцеловал меня в затылок.
— Пообещай мне, что больше не сбежишь, Кити! В первый раз я закрою глаза на это, во второй стисну зубы, но прощу, но в третий накажу тебя так, чтобы ты запомнила на всю жизнь.
Он не шутил.
И пусть говорил спокойно, а я кожей ощутила, что шутки плохи.
— …Если я бегу, то лишь потому, что хочу защитить людей, которых люблю, — пробормотала я, но Адам покачал головой.
— Ты слишком юна и неопытна, чтобы говорить о подобном, маленькая. Ты не воин, который должен кого-то защищать, а нежная девушка. Доверься мне, как бы страшно и тяжело это ни было сейчас. Я не предам. Я стану твоей защитой. И защитой для всех, кого ты любишь. Клянусь памятью нашего предка.
Меня пробрало до мурашек от этих слов.
Буквально пронзило каждую вену и мышцу.
Пронзило так, что я снова закричала, накрытая новой волной боли, и Адам закричал вслед за мной, сжимая в своих руках так, чтобы судороги ударялись о его большое стройное тело и проходили через него.
Адам что-то шептал.
Так, словно читал какое-то заклинание. Словно запугивал даже богов. Иногда мне казалось, что он говорит на другом языке. Странном, непонятном, пугающем.
Хотя в тот момент я не могла доверять даже себе самой.
Всё вокруг заволокло красной пеленой, и мир исказился: цвета, запахи, формы — всё стало иным. Меня словно расплющивало и растягивало в разные стороны, а я могла
— Приступы становятся более частыми и продолжительными, — проговорил Адам, охрипнув от переживаний, и снова прокусил руку, подставляя ее мне: — Пей еще, Кити! Тебе нужно много-много крови еще.
Я пила послушно, но уже едва-едва, начиная ощущать, что теперь изменения касаются не только конечностей, но и грудной клетки. И даже горла.
— Нет, находиться здесь не дело. Нужно выбираться отсюда.
Адам быстро и осторожно поцеловал меня и аккуратно выпустил из своих рук, чтобы выйти из этой сторожки, заполненной ароматом крови.
Я едва могла дышать и была на границе сознания, когда почувствовала, как волна жара прошла по моему позвоночнику от ощущения того, как Адам обернулся в волка, встав на четыре конечности, и завыл оглушительно и громко.
Его сила в буквальном смысле сваливала с ног.
Она расползалась волнами и разносилась по мне сотнями мурашек, заставляя сжиматься и принимать его. Подчиняться. Припадать к земле, выражая свою покорность, потому что тот, кто не сделает этого, будет мертв.
Сила Адама поражала и заставляла собраться.
— Потерпи еще немного, маленькая. Скоро будет легче.
Глава 14
Он настолько быстро обращался из человека в волка и обратно, что становилось даже не по себе.
Не все волки могли так сделать.
Но Адам мог. Как и многое другое, что было недоступно иным волколакам.
Жаль, что размышлять на эту тему я больше не могла.
Он был прав в том, что приступы усилились и становились всё чаще и чаще.
И я с холодным ужасом понимала, что скоро наступит тот момент, когда промежутков между ними не будет совсем, а боль станет размеренной, сильной и постоянной.
Пути назад не было.
Это нужно было пережить.
К счастью, тело давало мне передышки, когда сознание стало отключаться на особо острой боли, оттого что ломался позвонок за позвонком на спине.
Я больше ничего не понимала, чувствовала сквозь боль только то, что Адам рядом.
И что он мечется и подвывает, а еще кусает свои руки, чтобы пустить кровь и мазать ею открытые раны на моем теле.
Он сходил с ума от того, что никак не мог помочь мне, и был готов залезть на потолок от собственной беспомощности в этой ситуации.
Мне казалось, что ничего подобного он еще не испытывал, потому что в любой ситуации был королем положения.
Но не сейчас и только не со мной.
Вот только радоваться или бояться этого — я пока не знала.
Сколько длилась эта пытка, я уже не знала, но в какой-то момент очень остро ощутила приближение другого волка. Мужчины. Он был в человеческом облике и явно взволнован.
А еще двигался точно по направлению к нам.
— Тише, девочка, тише. Это свой. Мой товарищ. Он отвезет нас отсюда.
Стоило только услышать голос Адама, чтобы я успокоилась и перестала дрожать.
— Дома всё будет хорошо, слышишь, маленькая?