Воровские гонки
Шрифт:
– Ты чего?!
– испуганно нагнулся Топор к нему.
– Не... не... не запх... латил...
– Фу ты!.. Я думал, он тебя чем шарахнул!
– Гад какой-то!.. Пытать начал...
– Чего?
– Какой номер роты, говорил...
– А это не он?
– окончательно выпрямил Жору Прокудина своим вопросом Топор.
– Где?
– Вон... Едет опять сюда... Кажись, его номера на "копейке"...
Приложив ладонь козырьком к козырьку милицейской фуражки, Жора всмотрелся в дальний конец улицы. Как раз в этот момент мимо фальшивого знака проехал "жигуль",
– Атас! Срыгиваем!
– выкрикнул Топор и первым нырнул в подъезд.
В его душной полутьме он просидел полдня, и хорошо знал, что через подъезд есть сквозной ход во двор.
Жору удержало на асфальте только одно. За эти же полдня он до того сросся с формой, что притормозивший метрах в пяти от него "уазик" воспринял как родной и сыпанувших из "уазика" милиционеров тоже ощутил как родных. И только выпрыгнувшего из "жигулей" кругломордого не мог никак всунуть в свои чувства. У кругломордого было уже не просто уверенное, а свирепое лицо. Оно чем-то походило на бульдожье.
– Взять его!
– взвизгнул он.
– Есть, та-ащ майор!
– достойно ответил самый кругломордый из милиционеров и в свою очередь скомандовал остальным: - Взять!
Родные лица тут же превратились в бульдожьи. Прыжком вбок Жора Прокудин ушел от объятий ближайшего к нему милиционера, спиной вышиб дверь подъезда и упал на цементный пол. Фуражка блином слетела с головы и нырнула под ноги все тому же шустрому милиционеру. Он с хряском смял ее сапожищами, но фуражка, словно почувствовав, что ее бывшему обладателю грозит опасность, скользнула по асфальту. Преследователь с грохотом вмялся лбом в дверь и сполз по ней в трехсекундном беспамятстве.
– Быстрее!
– еще громче заорал кругломордый майор.
– Хватайте, твою мать, его! Хватайте!
По-лягушачьи заработав ногами и руками, Жора Прокудин словно и не с цементного пола поднялся, а всплыл. Сзади ударил свет. Его могли впустить в подвальный полумрак подъезда только распахнутые настежь двери. Свет бросил Жору Прокудина вперед, бросил к узкой щели, в которой виднелось до боли знакомое лицо.
– Сюда! Сюда!
– орало лицо голосом Топора.
Ноги сосчитали ступеньки лестницы, которую Жора даже не увидел, вынесли его в сонную тень двора, и он с удивлением обернулся на хряск. Сзади будто бы разгрызла кость собака.
– О-о-ох!
– со стоном упал на асфальт нокаутированный Топором милиционер.
– А-ах!
– таким же прямым ударом встретил Топор второго выбежавшего парня.
– У-ух!
– удивленно ответил он и снопом упал рядом с сослуживцем.
– А-ах!
– повторил понравившийся ему прием Топор с третьим.
– Э-эх!
– как-то разочарованно отозвался тот, но на ногах устоял.
Его руки метнулись к груди Топора и все-таки нащупали на костях майку.
– А-ах ты!
– не совсем обычное для предыдущих диалогов выкрикнул телохранитель Жоры Прокудина и ударом снизу проверил печень милиционера.
Печень оказалась не на
– Бежим, Топор!
– попытался Жора напомнить, что их спасет сейчас не бокс, а легкая атлетика, и похолодел от страха.
Из двери как-то странно, боком, выскользнул кругломордый майор, с ловкостью гимнастки увернулся от кулака Топора и с вызовом, будто ему плевать на условности большого курортного города, выстрелил в небо.
– На пол! Всем на пол!
– отпрыгнув на шаг, потребовал он.
– Здесь пола нет, - на полном серьезе ответил Топор.
– Здесь асфальт...
Майор почернел лицом. В его руке подрагивал такой же черный "макаров", и Жоре почудилось, что именно прикосновение к пистолету сделало таким лицо майора. А тот стоял в фас к Топору и боком к Прокудину, но почему-то замечал только парня с гнутым носом. Наверное, он пытался высмотреть в его лице нечто такое, что позволило ему столь свободно свалить в беспамятство трех милиционеров.
– На-а пол!
– уже в истерике заорал он, и Жора Прокудин сделал то, что никогда не делал в жизни и сегодня делать тоже не собирался.
Он выхватил из нагрудного кармана рубашки газовый баллончик и ударил его струей по лицу майора. Выстрел даже не испугал Жору Прокудина. Просто сразу заложило уши. Так было однажды в детстве, когда он температурил в золотухе. Но детство вместе с золотухой прошло, а майор никуда не делся. Прижав к лицу маленькую круглую кисть, он выл и поводил из стороны в сторону черным пистолетом...
Присевший от выстрела на корточки Жора бросил просительный взгляд на Топора, а тот, похоже, был еще перепуганнее друга. В двери возник, законопатив ее собой, свеженький милиционер. Такого не свалил бы в нокаут даже удар по физиономии знаком, запрещающим проезд. Мысль об этом мелькнула в голове Жоры Прокудина вспышкой, но, видимо, подожгла фитиль в душе Топора.
Топор как-то странно икнул и по-спринтерски, высоко вскидывая бедра, понесся через двор к парку. Жора Прокудин метнулся в другую сторону.
Еще один выстрел заставил его ссутулиться. Теперь он бежал, как солдат в атаку, - с наклоном.
– Не стреляйте, та-ащ майор!
– заорал кто-то басом за его спиной. Тут люди!
– Гады! Уроды! Где они?!
– выл майор.
– Задержи их!
– Они сбегли, - посмотрев на уменьшающуюся буквально на глазах майку одного из них, ответил тем же басом, но чуть потише, чуть безразличнее рослый милиционер.
– Это ты виноват! Ты!
– Никак нет, та-ащ майор! Они еще до меня сбегли! Еще до того, как я появился туточки.
Ни Жора Прокудин, ни Топор этого диалога не слышали. Они не знали, что их или, по меньшей мере, одного из них спасла чистая случайность. Рослый милиционер еще вчера вечером набил кровавый мозоль на левой ноге и сейчас не испытывал никакого желания грузить больную пятку.
Он помог подняться с пола очнувшимся, но ничего не понимающим сослуживцам, заботливо, как лопаты, приставил их к стенке и невольно обернулся на голос майора.