Воровские гонки
Шрифт:
– Знаете, он даже и не местный, - обрадовала Жору тетка.
– Вы в этом доме лучше не ищите жилье. Мы-то к знакомым приехали, а так приезжие стараются по окраинам снимать, в частных домах. Там, правда, удобств никаких, но зато дешево...
– А то тут удобства!
– возмутился мужик.
– Света по полдня нету, вода - только ночью...
– Ты бы работал получше, так не в Приморске бы отдыхали, а на Канарах!
– Что значит, получше?
– повернувшись спиной к Жоре, показал красную обгоревшую кожу мужик.
– Я ни воровать,
– Рабочий - от слова "раб". А если б ты хоть немного мозгами покрутил, то...
– Щас я твоими мозгами покручу!
Дверь, отброшенная его каменной пяткой, с грохотом захлопнулась у носа Жоры Прокудина. По дому прошел вулканический гул и медленно растворился в бетонных стенах. Собака перестала выть, но ребенок заорал еще сильнее, словно пытался компенсировать утраченный подъездный шум.
За плотной коричневой обивкой еще яростнее загудели голоса. Дом уже перестал казаться чужим. Жора словно бы ощупал его руками и запомнил. Бояться было вроде бы нечего. Он кое-что узнал, но не узнал многого, и теперь, опускаясь на дребезжащем лифте, думал о том, кто еще может знать о постояльце квартиры шестьдесят четыре. Наверное, сосед снизу. Обычно люди слишком хорошо знают тех, кто ходит у них "по головам". Наверное, почтальон. Если, конечно, постоялец выписывает газеты или журналы. Наверное, местные бабульки-старожилы.
В почтовом ящике под номером "64" было пусто. Из него пахло пылью. Перед домом стояла скамья, но солнце немилосердно жгло ее. Старушки могли ожить на ней лишь ближе к темноте.
Сонный Топор встретил его в тенистом палисадничке во дворе дома напротив, перегнал жвачку с левой щеки на правую и объявил:
– На улице - как вымерло. В окнах - ни движения.
Обернувшись, Жора сходу отыскал два окна на седьмом этаже. Стекла кухни и единственной комнаты были плотно-плотно завешаны зелеными шторами.
– Не выгоревшие. Недавно повесил, - с удовольствием отметил он.
Глава шестнадцатая
НЕТ НИЧЕГО КРЕПЧЕ ЖЕНСКОЙ ЛОГИКИ
Жанетка сидела на кровати в малиновом купальнике и яростно работала ногами, будто и вправду плыла. С первого шага за порог комнаты Жоре Прокудину почудилось, что она вообще не вставала. Как осталась с утра сидящей на кровати, так и изображает из себя даму голубых кровей. Малиновый купальник и странный заплыв в воздухе разубедил его в этом.
– Ты чего, взлететь хочешь?
– посмотрел он за мелькающими пальчиками ног.
– Педикюр, - ответила она и с фырканьем вскинула челку надо лбом.
– Прическу сменила. Молодец, - похвалил Жора.
Вместо извержения вулкана на ее русой головке теперь громоздилось подобие древнегреческой амфоры. Особенно удались Жанетке ручки. Взявшись за них, можно было вполне успешно оторвать ее всю от пола.
– А попроще нельзя было?
– заронил сомнение Жора Прокудин.
– Чего попроще?
– перестала она плыть.
– Прическу,
– Так куда уж проще! Там были причи и по две сотни долларов. А я всего за полторы сделала! Вот так-то!..
– Это где такие цены?
– устало сел Жора на единственную в комнате табуретку.
Молчаливый Топор на правах Жанеткиного жениха примостился с ней рядом. Он вообще никогда не замечал, что у нее на голове. Если бы Жорка не увидел, он бы даже не обратил внимания.
– Я в салоне красоты была. В "Континентале", - небрежно произнесла она название гостиницы.
– Это для иностранцев?
– напрягся Жора Прокудин.
– Раньше было для иностранцев. А теперь - только кавказцы и новые русские. Между прочим, неплохие ребята...
– Я ж тебя просил не светиться!
– Не гони гусей, Жорик! "Континенталь" - это не базар. И не набережная. Там люди другого сорта!
– Это однозначно, - поддержал ее Топор и заслужил поцелуй в щеку.
– Ка-акой ты соленый!
– продегустировала она его щеку.
– Вы что, в море купались?
– Скорее, в собственном соку, - огрызнулся Жора Прокудин.
– Пожрать чего-нибудь есть?
– Не-а!
– вытянула в струнку ноги над полом Жанетка.
– Кажется, высох...
Только сейчас Жора заметил алые капли на ее пальчиках и несколько расстроился оттого, что сразу не понял, зачем же она изображала заплыв в комнате. Уперевшись спиной в горячую стену, он вытянул гудящие ноги и на время забыл и о Жанетке, и о ее педикюре, и о Топоре, и о еде. Секундный черный сон накатил на него, всосал в свою бездонную яму, и он с испугом вскинулся, спасаясь от смертельной тьмы.
– Ты чего?!
– не понял вскрика Топор.
– Чего?!
– тоже не понял Жора Прокудин.
– Пошли на набережную. Там полно кафушек и всяких забегаловок, предложила Жанетка.
– Животы на-абьем!
– А если эти... торговцы?
– напомнил Топор.
– В такое время суток, - посмотрела она на почерневшее окно, - этих ребят при всем желании не отыщешь. И потом учтите, я теперь вся другая! От прически до прикида!
– Купила тряпки?
– опять вынырнул из забытья, только уже без вскрика, Жора Прокудин.
– А то! Я-то купила, а что у вас? Нашли этого козла?
– Почти, - с хрустом разведя скулы, зевнул Жора.
– Что значит, почти?
– Он через неделю приедет.
– С чего ты взял?
– Есть такая информация.
– А на какой улице нашли?
– Привольная!
– первым успел ответить Топор.
– Жорка с его соседями базарил. Потом мы на почту сгоняли. Потом с одной бабкой, из местных, базар вели...
– А почта зачем?
– Он это. Гвидонов. Не сойти мне с этого места, - теперь уже первым ответил Жора Прокудин.
– Почтальонша сказала, что этого парня Эдиком зовут. Она ему вчера телеграмму носила. Его корешки попросили приехать на недельку в гости.