Воровские гонки
Шрифт:
Жирные южные мухи в блаженстве полета осваивают комнату дежурного помощника начальника отделения. Капитан с глазами сварщика лежит на топчане и шевелит пальцами ног. Когда он сгибает пальцы вовнутрь, синтетические носки отлипают от подошвы, когда вверх - опять прилипают.
– На пляж бы сейчас, - говорит он голосом трагика, и сержант, разгадывающий кроссворд и совершенно не услышавший начальника, уверенно отвечает:
– Так точно!
– Хотя сейчас на пляже, как говорится, тоскливо... Самые красивые
девушки ушли подремать... Вот ве-е-чером... Кстати, а вот ты
знаешь,
– Так точно!
– Что, правда, знаешь?
– приподнимает голову капитан.
– Никак нет!
– наконец-то доходит до сержанта, что он сказал что-то не то.
– А-а!.. То-то!
– расслабляет натруженную шею капитан.
– Потому что француженки, как говорится, ложатся в постель в восемь вечера...
– Понятно.
– Ложатся в постель в восемь, чтобы в десять встать и идти домой... А-а-ха-ха-ха, - искренне радуется избитой шутке капитан.
В обычной, неслужебной жизни оба они - хорошие люди, добряки и рубаха-парни, но дежурка, как только они в нее ступают, тут же переделывает их, делая глупее и злее. Прямо по поговорке: как одену портупею, так тупею и тупею. Наверное, в дежурке живет какое-то странное невидимое животное. Всякого попадающего сюда оно начинает жадно облизывать, забивая слюною глаза, уши и рот. Достаточно сказать, что кроссворд, на который дома сержант тратит не больше десяти минут, в дежурке не поддается за полчаса.
– Роман Достоевского. Пять букв, - спрашивает сержант у дежурки.
Но животное, уже облизавшее его со всех сторон, старательно молчит. Капитан - тоже. Ему надоел эксперимент с носками и теперь он считает мух, пойманных за сегодняшнее дежурство на липкую ленту.
– Не знаете, та-ащ капитан?
– Чего?
– Роман писателя Достоевского...
– "Братья... как их там... Карамазовы".
– Да этот фильм я видел. Тут одно слово. Из пяти букв.
– А по пересечению какие-нибудь слова есть?
– Да. Получается, что в этом романе первая буква "и".
– А-а!.. Эт ясно: "Игрок"!
– Точно. Спасибо, та-ащ капи... А тогда другое слово по вертикали не проходит. А тут верняк - "Театр". Я это слово уже проверил... Значит, последняя - "т"...
– Такого и слова-то нет, чтоб "и" в начале, а "тэ" в конце...
В этот момент две самые жирные мухи, словно пара истребителей, идущих на одну и ту же цель, с лету врезались в липкую ленту, и в дежурке стало чуть тише.
– Добрый день!
– возникла за стеклом рекламной красоты мордашка.
– Мы из городской студии телевидения...
Заученным движением капитан выбросил себя из топчана, как из катапульты, за секунду вогнал обе ступни в мокрые туфли и утяжелил голову фуражкой.
– Слушаю вас!
– обратился он к девушке.
– Мы из передачи "Человек и закон", - поправив черные очки, пропела девушка.
– Выходим по субботам. По городскому каналу. Надеюсь, вы нас смотрите?
– Конечно!
– одновременно ответили стоящие перед нею по стойке "смирно" капитан и сержант, хотя ни тот, ни другой никогда не смотрели эту передачу.
–
– Как у вас тут душно!
– Вентилятор того... полетел, - сокрушенно развел руками
капитан.
– А кондиционеры, как говорится, дорогая штука... Извините, вы сказали "Нам нужно отснять". "Нам" - это кто?
– Я и оператор, - кивнула она вправо.
Оттуда сделал шаг вперед и тут же шаг назад усатый парень с видеокамерой на плече.
– Я доложу начальнику?
– попросил капитан у корреспондентки и только сейчас, пройдя к телефону и видя уже ее всю, ощутил огненную сухость во рту.
На девушке неощутимо, почти как воздух вечерних сумерек, висело на ниточках-бретельках платье из шифона. Лифчика не было и в помине, а беленькие плавочки на таких же ниточках ощущались всего лишь чуть более плотным сгустком воздуха.
– Конечно, доложите, - лениво согласилась она.
– Так всегда делается...
Подполковник долго не мог понять, чего от него добивается дежурный, а когда разобрался, недовольно спросил:
– Чего им надо?
Около месяца назад его уже снимали для передачи "Человек и закон". В телевизоре он самому себе не понравился. Вместо солидного, заматерелого подполковника в "ящике" сидел сонный китайский божок с пухленькими ручками, не сходящимися на животе. К тому же наутро ему позвонил начальник городского УВД и выговорил подполковнику за то, что он лезет в камеру. Второй раз наступать на одни и те же грабли он не хотел.
– Им нужно снять репортаж, как говорится, о последних
задержанных, - после выяснения редакционного задания сообщил по телефону капитан.
– Может, говорят, это поможет следствию.
– Ты думаешь?
– удивился подполковник и тут же вспомнил избитого парня.
– Одного точно надо на весь город показать. Может, кто узнает и сообщит его фамилию...
– Ясно. Разрешите выполнять?
– Погоди, - укоротил ретивого дежурного подполковник.
– Ты это... предварительно шепни этому орлу на ушко, чтоб помалкивал. А то начнет орать, что его в отделении избили.
– Как начнет, так и закончит.
– И это... не больше пяти минут. А потом гони этих
телевизионщиков в шею!
– Есть!
Корреспондентка хрустнула блокнотиком, занесла над ним гелевую ручку и тоненьким голоском попросила:
– Нельзя ли побыстрее?.. Нам еще в ГАИ ехать.
– Начальник разрешил, - с радостным лицом выскользнул из дежурки капитан.
– Но не более, как говорится, пяти минут.
– У нас и без вашего начальника времени нет. Идемте...
Безмолвный оператор потрогал усы и, взвалив видеокамеру на плечо, двинулся следом за парочкой. Капитан на ходу рассказывал об обитателях камеры предварительного заключения, стараясь как можно чаще коснуться своим локтем беленького локтя девушки. Говорил он сбивчиво. Аромат духов и близость женского тела пьянили его и путали мысли в голове. Капитану хотелось рассказать о том, что он тоже интересен как человек, но он не знал, как это сделать, и все время жаловался, что служить стало тяжело.