Ворожея: Лёд и Пламень
Шрифт:
— Не балуй, — небольшая ладошка упёрлась в его грудь. Вила смахнула упавшую на лицо прядь и хитро посмотрела на него из-под опущенных ресниц. Сердце князя ухнуло куда-то в пятки. «Бесова девка, но как хороша!» — подумал он и встряхнул кудрявой головой, прогоняя наваждение.
Вила присела у стола, кончики пальцев мелко подрагивали, помня его прикосновение. Как ей хотелось в тот момент кинуться ему на грудь, но что-то остановило.
Светозар сел тем временем напротив.
— А ты давно тут живёшь, так и не рассказала… — он
Ведьма села поудобнее и начала говорить. Рассказала про бабку, как её Тишка нашёл и как она тут одна оказалась. Мир вокруг князя вдруг потускнел. Ведьма померла давно, а как же теперь меч сыскать? Девка про него не рассказала, значит, бабка ей на хранение не отдала его. Помрачнел Светозар. Это и Вила заметила.
— Ты чего насупился?
— Тяжело тебе одной жить, жалко стало тебя. Тебе б замуж выйти, что ль, — выкрутился он.
— Да кто ж меня с таким приданным, — она кивнула в сторону игравшей на полу в бирюльки нечисти, — возьмёт-то? Аль ты?
— А хоть и я, — вырвалось у Светозара. Никак он не мог в её присутствии разумно мыслить. «Что несёшь?» — обругал он сам себя. Но продолжил: — Ты же вон морок наводить умеешь, будет коловерша псом людям казаться, Тишка — братом твоим, а домовой котом обернётся, я видел, он умеет.
Прошка злобно зыркнул из-под густых бровей: «Чего удумал, котом». Девица рассмеялась.
— Спать пошли, жених. Утро вечера мудренее.
Наутро князь вышел во двор и потянулся под лучами солнца. Пора ему, пожалуй, уходить, меча он тут не сыщет, но как уговорить ведьму ему помочь?
Только он собрался с ней поговорить, как из дома выскочил домовой, опять верхом на коловерше.
— Сам ей скажешь али как? — с ходу набросился он на Светозара.
— Что скажет? — из дома на шум вышла заспанная Вила.
Светозар замешкался, но понял — пора открыться.
— Не гневайся только, я князь Светозар, правитель земель древлянс… — Договорить ему не дали. Вила схватила стоящий у двери ухват.
— Ах ты змей ползучий, гад болотный, женихом прикинулся, а сам за мечом явился, да? Хотел меня, — ухват больно ткнул его в только зажившие было ребра. — Охомутать да меч выманить. Вот я тебе, супостат проклятый.
Светозар бросился прочь от разъярённой девки.
— Оглашенная!
Домовой, усевшись верхом на плетень, покатывался со смеху, глядя, как Вильфрида гоняет тяжёлым ухватом князя по двору.
— Убирайся прочь с глаз моих, змей подколодный.
Светозар натолкнулся на дерево и резво забрался на сук. В седалище прилетел ком земли.
— Тишка, хоть ты ее успокой, — взмолился он, увидев выходящего из избы упыря.
Но тот лишь печально качнул головой. «А я тебе поверил, эх ты», — грустно проговорил он.
— Слезай сейчас же и выметайся вон! — Ведьма пыталась достать его ухватом, от чего приходилось поджимать ноги. Ну не драться же ему с бабой в самом деле?
—
Упоминание о судьбе разъярило ее пуще прежнего.
— Сужена я тебе, значит, да? — В правую ногу прилетел камень. — Слазь, сказала, сейчас я тебе покажу судьбу твою.
И, скорее всего, стащила бы его оттуда и растерзала, но тут со стороны болота послышался голос кикиморы.
— Вилька, тебя Водяной кличет, еще одного поймал, гостя твоего ищет.
От новости князь отпустил сук и сверзился прямиком на стоящую под деревом девушку. Лёжа на ней сверху, он словно утоп в ее глазах. В чувство привела шишка, ловко брошенная домовым.
— А ну слазь, чего развалился?!
Вильфрида оттолкнула его в сторону, сердито одернула платье и пошла к бочагу. Сердце бешено колотилось в груди, светлые глаза князя стояли перед ее глазами.
«Суженый явился, ряженый…» — злобно подумала она.
Вдова
Голова жутко болела, пахло дымом, какими-то травами. Гостомысл застонал, опустил ноги на пол и огляделся. Изба была грязной и закопчённой. Всюду висела паутина, пол был усыпан мусором и объедками. В углу в очаге тлел огонь, от которого по избе расползался густой дым. На полу валялись шкуры животных, а на стенах висели пучки сушёных трав и кореньев. В воздухе стоял тяжёлый, удушливый запах. На деревянном столе стояли грязные миски с объедками. В одном углу избы стояла большая деревянная бочка, наполненная мутной водой. Везде царил беспорядок и запустение. Казалось, что в этой избе никто не жил уже много лет. В углу копошилась бабка — тощая, грязная старуха в лохмотьях, похожая на ожившую Ягу из сказок.
Ее сморщенное, как печеное яблоко, лицо было покрыто сетью морщин. Глаза, как у хищной птицы, сверкали недобрым огнем из-под набрякших век. Под большим крючковатым носом зиял провал беззубого рта. Длинные седые волосы, спутанные в колтуны, свисали с головы, словно змеи.
Старуха была одета в грязные холщовые рубаху и юбку, когда-то белые, а теперь засаленные и в бурых пятнах. Ее босые ноги, покрытые мозолями и бородавками, шаркали по полу.
Босые же ноги Гостомысла коснулись пола, и он тут же отдернул их назад. Пол был липким, противным на ощупь и весь в каких-то комочках грязи. Он брезгливо поджал ноги под себя.
— Очухался? — Бабка подслеповато сощурилась и села за стол. — И чего, как нетопырь по болоту, метался? Чуть беса моего не задавил.
Наместник сглотнул. Очень хотелось пить. Бабка поняла его жест и протянула замызганную кружку с водой. Та была тёплой и отдавала тиной, но ему сейчас было наплевать. Залпом выдул болотную воду и выдохнул.
Как бы разговор начать? Выведать у неё, где она меч прячет, аль соврать чего, сил набраться да задавить бабку и обыскать избу? Но как потом мимо беса идти? Решил сперва всё же солгать.