Ворожея: Лёд и Пламень
Шрифт:
Огонёк плыл впереди, освещая стены, покрытые каплями воды. Извилистая тропка спускалась вниз, было прохладно и сыро. Вскоре Вильфрида вышла в пещеру. Большая, конца не видать. С потолка её падали тяжёлые холодные капли. Одна попала за шиворот, заставив поёжиться.
Осмотревшись, она поняла, что толком ничего не видит, и двинулась вперёд. Чем дальше она шла, тем больше становилась пещера. Вила уже могла различить очертания стен, покрытых сталактитами и сталагмитами. Казалось, что они вот-вот сомкнутся над её головой.
Воздух становился всё тяжелее, и Вила начала ощущать, как её
Вила медленно двинулась вперёд, осторожно ступая по неровному полу. Стоны становились всё громче, и теперь она могла различить, что они доносятся из-за поворота.
Собравшись с духом, Вила заглянула за угол. И тут же отшатнулась в ужасе. На неровной стене из камня висел человек. Лицо его было скрыто копной давно нечесаных спутанных волос. Грязные рваные лохмотья свисали с изнеможденного тела. Он был тощ, и через прорехи в одежде виднелись торчащие рёбра. Его кожа была бледной и морщинистой, а глаза глубоко запали. На голове у него была надета чёрная корона, украшенная драгоценными камнями.
Корона, сделанная из серебра, потемнела от времени. Она была тяжёлой и неудобной, и старик с трудом удерживал голову, глядя на вошедшую девушку.
Казалось, что он прикован к стене уже много лет. Его тело было покрыто язвами и ранами, а волосы и борода были длинными и спутанными. Он был похож на человека, который вот-вот умрёт.
Но, несмотря на свой жалкий вид, дед был всё ещё жив. Его глаза горели огнём ненависти, и он смотрел на Вилу с презрением.
— Зачем явилась? — голос старика был похож на карканье вороны, сухим и трескучим. — Проверить, не подох ли я тут?
Вила подошла ближе, пересиливая свой страх.
— А вы кто?
Дед закашлялся, поднял глаза на неё, принюхался зачем-то. На миг его глаза сверкнули.
— Я-то? Кандальник, как видишь, — он встряхнул тяжёлыми железными оковами, которые были покрыты рунной вязью. — Заточили тут и подыхать бросили. Силы моей боялись, а ты сама-то кто? А то будто духом знакомым пахнет. — Его глаза вспыхнули огнём, или ей это только показалось?
— Так вы колдун? — ведьма присела на камень и представилась. Ей вдруг стало жалко этого старика; судя по отметинам на руках, висел он тут ой как давно.
— Ещё какой, самый сильный из живущих на свете. Но отобрали силы. Проклятая Мара приковала тут. Хотела, чтоб я мужем её стал, а я возьми да откажись, — новый приступ кашля сотряс тщедушное тело.
— Мара и вас хотела забрать? — снова эта богиня встретилась на её пути.
В глазах деда зажёгся огонёк интереса, но тут же пропал, словно его и не было.
— Рассказать, что ли? — спросил он, и в его голосе послышалась насмешка. — Только слушай внимательно, а то потом скажешь, что я не всё рассказал аль что соврал.
Девушка кивнула; интересно же было послушать историю его.
— Я был молод, хорош собой и богат. О, как я был богат! — при упоминании богатства его голос дрогнул от удовольствия. — Камни, серебро, меха, мои сундуки ломились от них. Терем мой стоял на вершине горы, откуда открывался вид на бескрайние леса, бурные реки и далёкие горы. Девки с окрестных деревень все хотели быть хозяйками моего чертога,
Очередной приступ кашля заставил его ненадолго замолчать. Откашлявшись, он продолжил:
— Обозлилась она тогда, взмахнула серпом своим, и очутились мы тут. Я на стене прикованный, а она подле меня. Прокляла и ушла. Должен я тут был висеть тысячу и сто лет, пока не явится та, что сжалится и не даст мне воды из пяти ключей испить. Спадут тогда чары тёмные, вернётся сила моя, и снова стану я править землями, — он попытался расправить иссохшие плечи да застонал.
Вильфрида посмотрела на старика. Не казался он ей правителем великим, но, а как он и правда колдун могучий да чародей сильный, сможет ли он ей помочь силу открыть?
— А почему из пяти ключей? — спросила она деда.
— Того не ведаю, — он тяжело дышал, рассказ забирал последние силы. — Но все они рядом, вокруг камня разбросаны, что рядом со входом стоит.
Вила спросила его, а не знает ли он чего про то, как силу ведьмовскую разбудить. Старик сказал, что знает, и ежели сила к нему возвернётся, то в благодарность он поможет и Вильфриде ее обрести.
Задумалась девушка: ну а почему не помочь? Но в чём вот воды-то принести? Дед указал на ведро, стоявшее у камня, которое раньше она не замечала.
Подхватила его и пошла наружу. Первый ключ бил сразу за камнем. Принесла из него воды, напоила ей старика. Всё ведро тот выдул махом.
Ещё четыре раза пришлось ей сходить. Последний источник нашла аж у кромки леса. Вода в нём искрилась, словно вся волшебством наполнена была.
Выпил последнее ведро мужик, руки напряг, и лопнули оковы, его держащие. Упал он на пол, отдышался. Встал, поклонился девушке.
— Спасибо тебе, девица, без тебя долго бы мне ещё тут висеть. Будешь ты ведьмой моей. Сила в тебе и правда немалая сокрыта. Сыскать источник мёртвой воды только сильной ведьме возможно.
Вильфрида аж замерла. Какой ещё ведьмой его? Это чего этот старикан удумал себе? Бросилась было прочь, но схватил её за руку тот, к себе притянул.
— Куда же ты, девица? Сам Кощей с собой миром править зовёт. Зачем от судьбы бежать, зачем року противиться?
Аж в груди от страха зашлось. Вот кого она на белый свет выпустила! Это ж надо было так опростоволоситься. Замерла, стала думать, как ей от него избавиться. Знала по рассказам бабки, что колдун он и правда могучий, а ещё невест своих в подземельях до смерти замучивает. Не такой она себе судьбы желала. Ну её, эту силу, живой бы уйти теперь.