Ворожея: Лёд и Пламень
Шрифт:
— Чего пялишься? Садись давай, кумекать станем, как дале быть.
Светозар присел на лавку. Как быть, как быть? Меч искать надобно, вот только где? О том и вслух сказал.
Вильфрида вздохнула.
— Знаю я, где меч, — начала она.
— Так что мы сидим? — вскочил князь, перевернув лавку.
— Сядь ты, оглашенный, всю избу разнесешь сейчас, — шикнул на него Домовой. — Ничо она не знает, окромя загадок, где тот меч искать.
Светозар тут же поник. Ну как так? Но подсказки тоже хорошо, разгадать — и дело с концом. Ну и выпалил: мол, давайте свои загадки, я с ними
Вила наморщила лоб и начала говорить:
— Как там было-то? А, вот: «Он ни близко, ни далеко. Он ни низко, ни высоко. Средь цепей тот меч хранится. Сыщет тот, кто не боится. У пленённого царя Ноша, князь, лежит твоя».
— Ну так царя сыскать, что в плену, и всё. А что за царь? Каких земель? — начал сыпать вопросами князь.
— Если бы кто знал. Но в цепях я нашла Кощея. Возможно, у него и часть меча, — Вила наморщила носик.
— Часть? — Светозар аж мимо лавки сел. Как это — часть?
— Бабка моя меч на три части поделила и все три запрятала, а нам с тобой их сыскать теперь нужно, — объяснила ведьма. — Первая, скорее всего, у Кощея. Он подходит, но где его теперь отыщешь?
Задумался князь.
— А может, он просто в его пещере? Говорится ж — средь цепей висит, — высказал свою догадку он.
— Может, и так, — Вильфрида откусила от пирога, а то, пока говорят, Прошка, считай, всё стаскал, так и голодной останешься.
— Ну так надо просто сходить туда, — казалось, Светозар готов был прямо сейчас в пещеру ринуться.
— Утром и пойдём, нечего по ночам шарахаться, будто полуночницы, — доев пирожок, она обтёрла пальцы. — Меч я сыскать помогу, но больше и не надейся, понял? — сразу обозначила ему будущее. — Может, и силу свою пробужу, а дальше — каждый своей дорожкой.
Тяжело ей было это говорить, сердце рвалось к пригожему парню напротив неё, но помнила она о том, как их род поступает с теми, кто им помогает. Незачем прикипать.
— Но ведь мы, — Светозар поперхнулся, когда Прошка будто невзначай толкнул его под ребро.
— Что мы? Сужены друг другу? — поднявшаяся с лавки ведьма обернулась. — Князь, окстись. Я ведьма болотная, с нечистью живу и их не брошу, а ты — князь престола древлянского. Какая из нас пара? Как из свиньи да утки? Аль вон как из Прошки с Гранькой? — теперь поперхнулся домовой, что там про него да кикимору говорят?
— То-то же, — закончила она, глядя на погрустневшего князя. — Спать иди уже, жених.
Её мысли не находили покоя, она лежала, устремив взгляд в потолок. Почему судьба свела её именно с ним? Сердце её отказывалось воспринимать доводы разума. Его лицо стояло перед ней, словно живое. Ей хотелось зарыться пальцами в его непослушные кудри золотых волос, вдыхать его запах, чувствовать его сильные руки, прижимающие её к груди. Но этому не суждено было сбыться. Даже если бы он не был подобен её деду, она не могла оставить Прошку и Тишку. Княжескому терему они были чужды: у него был свой домовой, а упырь… Упырю там точно не было места. Горькая слеза скатилась по её щеке. Она перевернулась на другой бок и залилась слезами.
Князь тоже не мог уснуть, мучимый мыслями о том, как растопить холод её сердца, как доказать, что ему уже безразлично,
Домовой тоже не спал, сидел в своём углу за печью и думал: «Видно же, что эти двое друг для друга рождены. Но как им быть-то? Не бросит их Вилька, это точно, а князю престол оставлять нельзя. Вот и выходит, что не быть им вместе. Ну ничего, помается девка да забудет его. Что ж теперь, такая доля ведьмина. Аль, может, ученицу ей сыскать? Но то долго, не станет князь столько её ждать, ему наследник нужен для престола. Ну и ладно, неча их жизнь размеренную с ног на голову ставить».
Но сердце всё равно болело, глядя на то, как ворочается в своей постели Вила, ревёт там небось.
Алконост
— Отпусти меня, нечисть окаянная! — истошный вопль Прошки пронзил ночную тишину, вырывая Вильфриду из объятий сна.
Она вскочила с постели и, не успев даже накинуть одежду, с растрёпанными волосами выскочила во двор. Домового нигде не было видно. Следом выскочил и Светозар, тоже полуодетый и босой. Крик домового вновь послышался, на этот раз с болота.
— Куда ты меня тянешь? Отцепись, проклятая! Чтобы тебя бесы в болото утащили! Не смей! — Вопль Прошки разносился над всем болотом, пугая ворон.
Испуганная Вильфрида кинулась к берегу. Там стоял Прошка в одних штанах, встрепанный еще больше обычного, и отбивался веником от… Граньки. Кикимора упорно тащила его в сторону болота, что-то бурча себе под нос.
— Да когда я обещал?! Что ты несёшь?! Отпусти, говорю! Никаких жениться не было, лента что лента. Так подарил, порадовать. И бусину тоже. Ты чего выдумала? Отпусти, последний раз прошу! — охаживал он веником разъярённую Граньку, которая никак не хотела выпускать его лапу.
— И что вы тут устроили? — рявкнула Вила, подходя ближе.
Гранька гордо задрала голову, в спутанных волосах болталась алая лента, местами уже изрядно замызганная.
— Вот вчерась подарил, а замуж брать отказывается! — выпалила она.
— А ты чего по ночам в таком виде шатаешься? — ведьма переключила своё внимание на домового.
— А что сразу я? Как что, так Проша. Я вобще с банником сидел, кости кидал… — начал оправдываться домовой.
— И, судя по запаху, опять мою настойку лакал, да? — прищурилась Вила.
— Да её там на дне было-то, а эта…
— Ленту дарил? — вмешался Светозар.
— А ты к нам не лезь, — тут же оскалился домовой. — Не чужих то дело. Ну дарил и что?
— Так это ж как сватовство.
— Так я чтоб она не ревела, что сеть утопила, а она…
Ведьма хлопнула в ладоши.
— Тихо все, утром разбираться станем, а пока марш по избам своим. Все! — злобный взгляд достался даже Светозару.
Наутро притихший домовой даже из-за печки не вылез, когда Вильфрида притащила кикимору.