Ворожея: Лёд и Пламень
Шрифт:
Они шли по подземному лесу уже несколько часов, и начало казаться, что ему нет конца. Взгляду, куда бы он ни падал, открывалась всё та же бесконечная чаща из деревьев и кустарников.
Но вот впереди показался слабый свет. С каждым шагом он становился всё ярче, и вскоре они вышли на поляну со старым дубом. Вила огляделась, это место было знакомо. И вскоре они уже добрались до дома. В избе яйцо уложили в старую овчинную шапку и принялись гадать, как им его высидеть. Князь да ведьма тяжёлые больно. Домовой, услышав про их задумку, замахал волосатыми руками:
— Я вам что, селезень какой? Даже не просите,
Пока они спорили, коловерша накрыл пушистым тельцем яйцо и теперь лежал сверху, щуря хитрые глазенки.
— Слушай, а что вы ему имя не дадите? — спросил Светозар, поправляя вышитую рубаху.
Задумалась Вильфрида: и правда, имя дать бы стоило, но как назвать?
— А давайте он Торяшкой будет, Торя.
— Почему Торяшка? — Прошка почесал макушку, разглядывая свои залатанные штаны.
— Выторопень же вылитый, вот и Торька, — пояснила ведьма, поправляя на голове платок. — Но ему одному яйцо не высидеть, придётся и тебе, Проша, помогать.
Домовой снова раскричался, что наседку из него делать не позволит, он приличный дух, а не квочка какая-нибудь.
Но ведьма была непреклонна, пришлось Прошке, как коловерша, обедать пошёл, усаживаться на шапку, он долго ерзал, пытаясь усидеть на яйце, что-то недовольно бурча себе под нос.
За хлопотами пролетела, считай, седмица. Домовой в очередной раз изображал из себя наседку, кажись, уже и попривык, во всяком случае, уже не ворчал недовольно, как приходилось помогать, как яйцо под ним зашевелилось. Он вскочил, будто его ужалил кто, и заорал не своим голосом:
— Вилька!!! Оно шевелится!
Вильфрида заскочила в избу, из шапки послышался негромкий треск, и скорлупа разлетелась на мелкие осколки, осыпав собою весь стол. Из неё выскочил птенец, такой яркий и прекрасный, что смотреть на него было больно глазам. Сиял он будто тысяча огоньков. Его перья переливались всеми цветами радуги, а хвост был таким длинным и пушистым, что казался будто сотканный из сверкающих самоцветов. Клюв и лапки птенца были золотыми, а глаза сияли, как два рубина. Он был похож на крошечное солнышко, излучающее тепло и свет. Птенец радостно чирикнул и взлетел над шапкой, освещая избу золотистым светом. Он кружился в воздухе, как маленький вихрь, и все смотрели на него с восторгом и изумлением.
Светозар протянул руку, и птица, подлетевши, села на неё.
— Ты смотри-ка, правду нянюшка рассказывала, существует она, — он склонил голову, рассматривая птенца.
А тот что-то крикнул, взлетел над князем и вдруг выронил из клюва ему на ладонь камень самоцветный — яхонт, да крупный такой. И вылетел в раскрытую дверь.
— Это что ж, часть меча получается? — Вила посмотрела на камень в ладони Светозара. Красивый, переливается так, будто внутри него огонь горит, сразу видно, непростой то камень, сила в нём имеется.
Тот пожал плечами.
— Видать, он, а где две другие?
Вильфрида задумалась, как оно там говорилось, вспомнила и начала читать по памяти подсказку.
Отыскал ты, князь, каменья.
Применил ты все уменья.
Отыщи теперь клинок,
Чтобы он тебе помог.
Тот клинок во тьме таится.
Коли сыщешь, пригодится.
Берегись ты, князь, чего-то,
Стащит он тебя в болото.
— В какой это такой тьме? — Светозар присел на лавку. Вот загадала
— Так чего сидишь, пошли, куда идти надо? — вскочил он с лавки, чуть ту не опрокинув, ну чисто медведь.
О чем Прошка ему тут же и доложил, дескать, сам ничо в доме не сделал, зато как ломать, так первый норовит. Вила шикнула на них, заставляя умолкнуть.
— Да не знаю я, как туда пройти, не знаю, — ведьма присела на кровать, как тут поможешь, когда сила спит.
— А домовой? — он посмотрел на Прошку.
— А я вам что, упырь аль нетопырь что ли? Не знаю я ходу в этот мир ваш. Туда только мёртвые идут, а я так понимаю, вы пока помирать не собираетесь? Али как? — он отскочил на всякий случай подальше, а то как решат его гонцом сделать.
Князь, кажется, тоже об этом подумал.
— А вот ежели, к примеру, ты помрёшь, — он посмотрел на домового.
— Я не помру, я развеюсь. Но я ещё молод и хочу жить, на меня даже не смотри, — отрезал тот. — Да и обратно-то ходу нет.
— Ну так ты же дух, может, тебе-то будет ход обратно? — не отступал от своей затеи Светозар.
— А может, мы тебя лучше отправим? — напустился на князя домовой. — От тебя всё равно толку немного, и жрёшь ты уж больно хорошо. — Он скосил взгляд на пирог в руке Светозара. — Ты-то вот и сходи, оно вобще одному тебе вроде как бы и надобно, у нас тут всё хорошо.
— Никого мы никуда посылать не станем, и надолго оно всем, али ты думаешь, опосля древлян к нам придти не решат? — наконец заговорила ведьма. — Дайте подумать, пойдите вон, может, что скумекаю.
Пришлось выйти, с ней спорить себе дороже, опять ухватом вытолкает. Во дворе у поленницы сидел Тишка, снова что-то строгая, после князевых подсказок у него получалось лучше. Присев рядом с ним, они тоже вытянули ноги и стали ждать, когда Вила обратно позовёт. Прошка махал руками, о чём-то горячо споря со Светозаром, Тишка пытался их успокоить, а коловерша свернулся клубочком и спал.
Вильфрида же покачала головой, глядя в окно, и легла на кровать, стала смотреть, как по закопченному потолку ползает паук. Должен быть проход туда, коль меч там, да и изба Ягини говорила о том, что есть между мирами путь. Вот только где ж его ей сыскать-то? Она перебирала в голове все сказки, рассказанные бабкой, была в них и Каменная княжна, и птица Алконост, и Кощей с Марой, а значит, и подсказка про мир Подлунный тоже имелась, вот только вспомнить бы её.
Мужики тем временем баню затопили и сидели с банником около неё и играли в кости, Прошка притащил бутыль мёда и стаканы, которые у него рассованы и тут и там были. Коловерша, как самый тихий, был заслан за пирогами, которые и умыкнул у ничего не заметившей ведьмы. Они тоже обсуждали способы, не померев, попасть в мир, где души ждут прохода через реку Смородину по Калинову мосту. Банник почесал лысоватую голову и прикрылся веником, опять всё наголо.