Восемь дорог Желтого источника
Шрифт:
— Какой ты умный и заботливый, кто бы мог подумать, — восхитился Рэн, качая головой.
«Во дурак!» — читалось в его взгляде.
А потом он направился к красотке Дин.
Не желая смотреть на эту сцену, госпожа Гуй отвернулась и увидела дедушку Ву. Тот стоял особняком, опираясь на посох, всеми позабытый и такой потерянный, что у нее сжалось сердце. Поддавшись порыву, она подошла к старику и провела по руке лезвием кинжала.
— Прими от меня, дедушка.
— Что ты, что ты, куда ж мне-то… Другому вот кому… — замахал он руками, но видя ее решительность тут же размяк и подставил сморщенные ладони.
И,
Больше оказалась только та, что у сестрицы Дин.
Последняя, снова веселая, легкая, словно яркий язычок огня в холодный день, смеялась и шутила с Бин-ланом и варваром одаривая то одного, то другого благодарными взглядами. Смотреть на это совершенно не хотелось.
Поэтому когда их снова окутала Тьма, перенося в зал для приемов, она была только рада этому. И ей даже почти не хотелось знать, какую именно табличку вытянет Дин-цзе. Она собиралась тихонько, не потревожив никого, выйти из зала и отправиться к себе, чтобы обдумать наедине все произошедшее и даже прошла половину пути к выходу, когда услышала тихий вскрик.
Госпожа Дин стояла посреди зала, разглядывая золотую табличку в своей руке. Лицо ее выражало недоверие, быстро сменившееся почти детской обидой, а потом и злостью: подбородок девушки дрожал, в глазах стояли слезы, грудь часто вздымалась…
— Как же так? Нечестно! Несправедливо! — воскликнула она и в сердцах швырнула табличку прочь от себя.
Блестящий желтый слиток отскочил от гладкого камня пола, выбил из него крошку — и отлетел прямо под ноги госпожи Гуй. Она непроизвольно наклонилась, подняла табличку и какое-то время озадаченно разглядывала совершенно гладкую поверхность. Пустышка…
«Не стоит так расстраиваться» — «Ничего страшного пока не случилось» — утешали «фею жасмина» госпожа Дзи и дедушка Ву. Та же, выплеснув свое разочарование, сумела взять себя в руки и даже извинилась перед остальными за недостойное поведение.
Госпожа Гуй хотела тоже подойти к ней и поддержать, но ее сбило с толку веселое чириканье и свист рассекающих воздух маленьких крыльев. Она даже головой потрясла, чтобы понять, что ей это не кажется.
Странно, раньше жоу-чжи никогда не появлялись в Главном Дворце, они всегда провожали гостей до входа в него и разлетались по ведомым только им самим делам. Значит, случилось что-то важное или…
— Послание! Послание! От Владыки Ада, Великого Янь-вана! Слушайте! Слушайте! — прислужники верещали так, что хотелось закрыть уши руками. — «Тот из вас, кто принесет сюда к ночи пустую табличку, получит право выбрать еще одну». Слушайте, слушайте! 'Тот из вас…
Жоу-чжи повторяли послание снова и снова. И по мере того, как смысл его становился понятен, все взгляды обращались на госпожу Гуй. И та замерла, невольно сжимаясь под ними. Острый уголок зажатого в кулаке слитка впился в ладонь.
«Гуй-цзе!» — «Госпожа Гуй!» — «Колючка, стой!» — сразу три фигуры шагнули ей навстречу, вызвав в теле животный нутряной страх: догонят, убьют… Не дать… не дать себя поймать. И она бросилась прочь отсюда, вылетела из зала, пронеслась черной тенью по широким ступеням, пробежала наискось через двор, нырнула в спасительную тень одной из построек и помчалась дальше, не останавливаясь и петляя.
«Я не дамся им живой, ни за что…»
Она бежала до тех пор, пока ноги ни стали тяжелыми, будто их глиной обмазали, а дыхание — хриплым. Тогда она остановилась, чтобы отдышаться — и заметила, что дверь того флигеля, около которого она стоит, совсем немного, но приоткрыта. Госпожа Гуй тут же подошла, распахнула ее сильнее и оказалась в просторном зале. Здесь царил полумрак. Свет, просачиваясь сквозь натянутую на окна бумагу, отвоевал у мрака несколько узких прямоугольников на полу. От ее движений прямо над ними затанцевали в воздухе пылинки. Но темных уголков в зале хватало, и девушка тут же устроилась в самом укромном из них — за ажурной ширмой.
На несколько вдохов и выдохов она позволила себе поверить, что в безопасности, а потом услышала легкое шелестение — и замерла от пугающей догадки: «Прислужники… Вот кто может выдать ее с головой. Стоит кому-то отправить их с посланием для нее… Боги, как же просто…»
Она тихо запаниковала и закусила палец, чтобы не всхлипнуть в голос: шелест послышался снова, теперь еще ближе.
«Неужели мне не скрыться от них? Я ведь могла когда-то… точно могла…»
Новый всплеск воспоминаний пришелся как нельзя более кстати. Торопливо, слегка подрагивающими от напряжения пальцами, она выхватила из ножен кинжал, проткнула острием палец и начертила кровью на тыльной стороне ладони иероглифы «тень». Голову повело и вновь накатило ощущение, что она ныряет в холодную воду. Тусклый свет совсем померк, все вокруг приобрело грязно-пепельный оттенок, будто она следит за происходящим через закопченное стекло. Стало холодно, и перед глазами зашевелились неясные тени. Смотреть на них было неприятно, но откуда-то она знала, что бояться их не стоит. Зато ни одна живая душа не найдет ее здесь.
Звук шелеста крыльев стал еще громче, маленькие клювики заколотили в дверь, потом послышался
топот крошечных ножек, звук открываемых дверей — и жоу-чжи, вновь обернувшись ласточками, залетали по комнате.
— Госпожа, юная госпожа! Где вы?
Девушка затаилась, задержала дыхание, хотя могла бы этого и не делать: юркие ласточки не увидели ее, хотя несколько раз их белые крылья едва не коснулись ее макушки.
— Нет, ее нет… Летим, летим, нужно найти юную госпожу!
После того, как они покинули зал, она еще какое-то время сидела недвижно и лишь потом выдохнула и привалилась спиной к холодной каменной стене. Ничего, потом отогреется. Сейчас ей важнее побыть в тишине. Одной, если не считать эти неясные колышущиеся фигуры. Но даже с ними она готова примириться: просто склонит голову, закроется ладонями и притворится, что их здесь и нет вовсе. Да, вот так.
Холод и отрешенность оказались сейчас даже кстати: в нынешнем состоянии госпожа Гуй могла спокойно вспомнить все события этого дня, каждую услышанную фразу и обдумать их обстоятельно и почти бесстрастно.
Выходит, она и раньше была знакома с господином Рэн. Он даже учил ее смотреть глазами мертвых.
Ей это не нравилось, очень не нравилось, почему же тогда она слушала его? Кем он был для нее? Да и стоит ли вспоминать? Отчего-то ей казалось, что хорошего в ее прошлом немного.
Движение мыслей замедлилось, словно и они тоже замерзли.