Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— А ты стоек к выпивке, брат Цяо, однако же и я тебе не уступлю! — весело крикнул он. — Выпьем за отважного Цяо Фэна, и его славную победу над знаменитым Мужун Фу из Гусу! — следуя примеру, поданному наследником Клана Нищих, он осушил свою чашу до дна.
— Отлично! — вскричал Цяо Фэн, также прикончив полную чашу вина. — Наконец-то, достойный собутыльник! Выпьем же за наш поединок! Эй, братцы, поднесите-ка нам кувшины — что-то вино в этих мелких мисочках быстро кончается, — он грянул оземь свою чашу, размером с два кулака взрослого мужчины.
Двое расторопных нищих приволокли объемистые
— Ох и здоров же ты пить, братец, — протянул он заплетающимся языком. — Лишь одного из моих знакомых я не сумел перепить — чиновничьего сына Шао Цзюйцзы, который мог вылакать целый доу[2] вина, и уйти домой на своих ногах. Но, думаю, ты и его отправил бы под стол.
— Доу вина? — услышал Цяо Фэн главное в его речи. — Хорошая идея, братец! Клянусь, я не покину пира, не выпив еще доу вина! — ничуть не выглядящий пьяным, он придвинул к себе кувшин собутыльника, и, пробив пальцами бумажную крышку, принялся опустошать вместительный сосуд.
Инь Шэчи, с восхищением глядя на эту стойкость, отдал должное еде, и вскоре, хмельная муть отступила, прекратив застилать его взор и туманить разум, но оставив за собой пьяное благодушие и расслабленность. Он придвинулся ближе к сидящей рядом Му Ваньцин, и обнял ее за плечи. Та лишь неловко пошатнулась, бессмысленно моргая: поначалу, девушка пила наравне со всеми, и порядком захмелела. Ее взгляд блуждал, не задерживаясь ни на чем дольше, чем на краткий миг, а вуаль промокла: последнюю чашу вина Му Ваньцин выпила прямо сквозь нее. Шэчи наполнил пиалу жены водой, и помог ей напиться; Ваньцин, переведя дух, пробормотала невнятную благодарность, и пододвинула к себе блюдо с мясом.
Оказав жене необходимую помощь, Инь Шэчи довольно огляделся, лениво грызя свиное ребрышко. Пирушка была в самом разгаре, и юноша невольно сравнил ее с привычными ему застольями. Много проще чинных гулянок богатой молодежи, пир Клана Нищих был куда как громче и веселее. Сияли ярким светом многочисленные факелы и фонари, освещая подворье Ван Цзяньтуна не хуже солнца днем. Пылали костры, на которых, шкворча жиром и благоухая мясными ароматами, обжаривались туши овец, коз, и домашней птицы, чтобы немедленно попасть на столы пирующих. Нередко между гостями вспыхивали перебранки, порой переходящие в драки — пьяное веселье било через край, и выплескивалось в желание помахать кулаками. Блестели глазурью округлые бока вместительных кувшинов с вином, опустошаемых столь быстро, что прислужники едва успевали подвозить новые.
Лишь один огонь, горевший ярче других на этом пиру, долго оставался незамеченным для Инь Шэчи — пламя, полыхавшее в глазах Кан Минь, молодой жены Ма Даюаня. Взгляд этой женщины, вышедшей из юного возраста, но ничуть не утратившей свою цветущую красоту, неотступно преследовал Шэчи с того самого мига,
Губы юноши сами собой расплылись в понимающей улыбке. Он окинул оценивающим взглядом гладкую кожу привлекательного лица Кан Минь, и женственные изгибы ее стройной фигуры. Следом, он оглядел седую бороду ее мужа, сидевшего неподалеку, и близкого к тому, чтобы уснуть, рухнув лицом в свое блюдо. Женщина поняла его взгляды по-своему: подхватив стоявший рядом с ней серебряный кувшинчик, она встала, и двинулась прямиком к столу Инь Шэчи.
Кан Минь
— Позвольте мне услужить вам, дорогой гость, — раздался ее томный голос за спиной юноши, и полная белая рука Кан Минь, легонько мазнув его по щеке, поставила перед ним небольшую винную рюмку.
Шэчи ощутил прикосновение горячего женского тела — госпожа Ма, наливая ему вино, нагнулась ниже необходимого, и юноша смог в полной мере оценить упругую мягкость ее груди, и твердость напряженных сосков, уткнувшихся в его плечо. Он невольно задумался о том, что делать дальше — хмель все еще наполнял его голову легкомысленным пьяным весельем, но даже в подпитии, Инь Шэчи смог оценить и настойчивость Кан Минь, и откровенность ее касаний. Этим вечером, жена старейшины Ма всей душой жаждала совершить супружескую измену, с его, Шэчи, помощью. Как назло, юноша не смог придумать никакого остроумного плана действий — все же, он выпил слишком много этим вечером, — и решил пойти самым простым и безыскусным путем.
— Что-то мне нездоровится, — озабоченно промолвил Шэчи. — Отойду-ка я освежиться, — он неловко поднялся, кое-как отодвинув свой стул.
— Поосторожнее там, муж мой, — раздался от стола тихий голос Му Ваньцин, успешно отошедшей от опьянения. — Здесь темно, грязно, и очень много пьяных нищих.
— Я ненадолго, — заверил ее юноша, и неверными шагами двинулся к ближайшему углу.
Как он и ожидал, стоило ему отыскать подходящий укромный закуток, поодаль от веселого гомона гуляк, как его плечи ощутили ласковое прикосновение женских рук.
— Вы устали, молодой господин Инь? — промурлыкала Кан Минь за его спиной. — Позвольте проводить вас в спальню.
— В спальню? Меня? — пьяно удивился Шэчи, неловко поворачиваясь к женщине. Та не отступила, стоя вплотную к нему. — Но это ведь будет очень не… неприлично! — он выговорил последнее слово с нарочитым трудом. — Вы замужем, да и я женат. Что будет, если нас увидят вместе?
— Все эти глупые оборванцы перепились и вот-вот уснут, — тихо и жарко зашептала женщина, прижимаясь к юноше. Тот неуклюже отшатнулся, придав глазам испуганное выражение. — Мой дорогой господин Ма наверняка уже спит сладким сном. Что до вашей жены… вы же мужчина, — игривые нотки зазвучали в ее голосе. — Я уверена, вы легко поставите ее на место.