Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— Вы просто не знаете моей жены, госпожа Ма, — напуганно возразил Инь Шэчи. — Одно время, Ваньцин убивала каждого мужчину, осмелившегося заглянуть под ее вуаль. Она смилостивилась надо мной, но ее милосердие стоило мне тяжёлого ранения. Согласившись стать моей женой, она немедленно пригрозила мне, что заподозрив измену, жестоко расправится и со мной, и с той несчастной, которую сочтет моей любовницей. Нет-нет, даже и не предлагайте мне подобных вещей — я не хочу, чтобы вы подверглись смертельной опасности по моей вине. А сейчас, извините, мне и впрямь нужно облегчиться, — повернувшись к стене, он принялся шумно возиться с застежкой пояса на своем халате.
Когда
— Пойдем отсюда поскорее, жена моя, — наклонившись к ней, проговорил Шэчи. — Что-то на этом пиру нестерпимо завоняло протухшей рыбой, — девушка подняла на него удивленный взгляд, и, осознав его слова, невольно заулыбалась.
— То-то ты вернулся так быстро, — ответила она с плохо скрываемым облегчением. — Я уж думала, госпожа Ма не выпустит тебя из своих когтей, не показав в подробностях все, что скрывается под ее халатом и нижней рубахой.
— О чем ты говоришь, жена моя? — притворно удивился юноша, подавая Ваньцин руку и помогая подняться со стула. — Уважаемая Кан Минь целомудренна и верна своему мужу, — наклонившись к ушку жены, он прошептал:
— Сегодня вечером — верна поневоле.
Му Ваньцин тихо засмеялась, и они бок о бок зашагали к отведенным им гостевым комнатам.
* * *
Утро после пира Му Ваньцин вынужденно проводила в одиночестве, в постели, и в скверном настроении. Жестокое похмелье настигло ее поутру, наполняя голову давящей болью, а тело — слабостью. Благодаря хлопотам Инь Шэчи, добывшего жене достаточно воды и густого мясного бульона, девушке изрядно полегчало, но головная боль не ушла полностью. К тому же, в гости к молодой паре заявился Цяо Фэн, и затребовал к себе Шэчи, обещая посвятить нового друга в некое предприятие, важное для всей империи Сун. Ваньцин не хотела лишаться общества мужа, но возразить против его участия в государственном деле не могла, и теперь скучала одна, лёжа на кровати.
Внезапно, дверь отворилась, и в комнату вплыла Кан Минь, спокойная и целеустремлённая. Ее тщательно подведенные губы изгибались в лёгкой, чуть насмешливой улыбке, шелковый халат окутывал ее стройное тело персиковым облаком, а в руках жены старейшины Ма лежал небольшой поднос, полный сладостей.
— Моего мужа здесь нет, — раздражённо бросила ей Му Ваньцин. — Он ушел с Цяо Фэном.
— Ну что ты, сестрица, я вовсе не к нему, — пропела госпожа Ма, подходя ближе к постели девушки. — Я видела вчера, как ты пила вместе со всеми, и подумала, что сегодня тебе должно нездоровиться. Кое в чем мы, женщины, не можем угнаться за мужчинами — например, в количестве выпивки, которое они могут влить в себя за один вечер. Попробуй эти пироги из зелёных бобов, я сама их испекла. Сладость и сытность этого лакомства придадут тебе сил, и помогут твоему телу бороться с недугом похмелья, — она поставила поднос на кровать рядом с Ваньцин, и широко улыбнулась. Глаза ее, впрочем, выражали лишь пристальное внимание.
— Правда? Спасибо, сестра, — вымученная улыбка Му Ваньцин более походила на гримасу боли. — Твоя помощь очень кстати, — двумя пальцами правой руки, она осторожно взяла с подноса один из зелёных кружочков, и поднесла ко рту. Ее
— Не стоит благодарности, — приторным голосом ответила Кан Минь. — Мы, жены вольных странников, должны помогать друг другу, ведь слишком часто наши мужья заняты своими мужскими делами, и не могут уделить нам должного внимания, — Ваньцин согласно покивала.
— М-м-м, очень вкусно, — похвалила она, убрав ладонь ото рта. — Я уже чувствую прилив… ох… что со мной?..
Девушка внезапно вздрогнула, неуклюже перевалилась на бок, рассыпав сладости, и скатилась с кровати. Ее лицо кривилось, губы часто хватали воздух, а тело забилось в крупной дрожи. Кан Минь довольно рассмеялась.
— Ничего особенного, милая, всего лишь преждевременная смерть, — издевательски протянула она. Му Ваньцин прохрипела что-то невнятное, содрогаясь все реже и слабее.
— Инь Шэчи отверг меня вчера, боясь твоего гнева, — негромко сообщила госпожа Ма, наклонившись к своей жертве. — Обычно, я отомстила бы глупому мужчине, что пренебрег мною, но в этот раз, слишком велик соблазн, и слишком ничтожно препятствие, преграждающее мне путь… это я о тебе, — будничным тоном пояснила она. — Молодой господин Инь так красив, юн, и наивен, — в ее голосе вновь зазвучали мурлыкающие нотки. — Он сам не знает, на что способен. С его силой, и моими маленькими хитростями, он может занять высокое положение в любом из сообществ вольных странников. Конечно, какое-то время он будет вынужден носить траур по жене, — со скукой вздохнула она. — Но не волнуйся, я смогу утешить его горе, и помогу забыть тебя. Очень быстро забыть, — хищно улыбнулась Кан Минь. — Ведь я — не какая-то там неопытная девчонка. Я знаю, как сделать мужчину счастливым. Порадуйся за своего мужа, ведь его ждёт великое будущее, будущее рядом со мной. Очень скоро, он станет моим…
— Станет ли? — прервал ее голос Му Ваньцин, холодный и спокойный. Правая рука девушки разжалась, и брезгливо уронила на пол смятое зелёное пирожное.
Кан Минь испуганно вскрикнула, округлив глаза, и попятилась назад, уставившись на ту, которую уже считала мертвой. Внезапно ожившая девушка легко хлопнула ладонью по доскам пола, подбрасывая себя на ноги, и ловким движением подхватила меч со столика рядом с кроватью. Вылетевший из ножен клинок сверкнул стальным блеском, и вонзился в грудь Кан Минь.
Неверная жена и незадачливая отравительница часто задышала; ее лицо покрылось смертной бледностью, а губы дрожали, словно она пыталась что-то сказать, и раз за разом терпела неудачу. Расширенные зрачки ее глаз вцепились взглядом в бесстрастное лицо Му Ваньцин.
— Ты считаешь моего мужа наивным? — презрительно бросила та. — Он видит тебя насквозь, жадная перезрелая шлюха, и презирает. Вчера, он рассказал мне, какую шутку сыграл, чтобы отвязаться от твоих приставаний. Мы с ним вволю посмеялись и над тобой, и над зелёной шапкой[3] господина Ма. Ты думаешь, что смогла бы отобрать его у меня? Он готов принять за меня смерть, — Ваньцин говорила уверенно и спокойно, без единого следа сомнений в голосе. — И это не слова, а виденное мной дело. Есть ли в твоей жизни кто-то, способный на такое ради тебя? Конечно же нет, ведь ты — из тех женщин, что пользуются мужчинами, а не поддерживают их. Ты скверная жена, и ещё худшая отравительница, — губы девушки искривились в насмешливой улыбке. — Ты положила в эти мерзкие пирожные столько Яда Нутряного Гниения, что его почуял бы и безносый. Что ж, ты нанесла свой удар, и промахнулась, — Му Ваньцин презрительно поморщилась. — А я — нет.