Восхождение на пустующий трон
Шрифт:
Через продолжительные тридцать секунд, за которые ветер умудрился вновь поиграть с волосами темным, из люка показались головы Пола, Чарльза и Мориса. Офицеры наши, что радовались великой победе пару часов назад, выглядели никудышно, честно говоря: заспанные глаза с темными мешками, нескончаемая зевота, от которой даже у Эдварда появились позывы, легкая тряска от неожиданного холода, нескончаемой злобы и непонимания взгляд.
— Понимаю, что прервал ваш великолепный и прекрасный сон, но у нас дела. — опережая возмущения, что вот-вот сорвутся с их уст, произнес молодой человек. — Прошу устремить ваш взгляд на этот фрегат. — отошла фигура,
И возник вновь в глазах офицеров «Пандоры» тот самый энтузиазм неимоверных размеров, что питал их всю кампанию.
— Что будем делать, капитан? — первый свой вопрос задал именно Пол, глазами своими, будто прожигая противника.
— Вот уже интересный, а самое важное, актуальный вопрос. Слушайте-с. Сейчас мы с Морисом проникнем на этот фрегат, доплыв до него своими силами, заберемся в трюм и уже на борту этого корабля проникнем в тыл к врагу. Вы же в это время осведомляете абсолютно всех об этом и наших действиях, будите команду и стараетесь как можно тише занять позиции. Как только он начнет уплывать, через час вы последуете за ним, медленно. — вырвался маленький клубок пара изо рта капитанского.
— Стало быть вы решите вопрос каким же методом нам вас отследить? — проговорил Ламар, выпуская того же размера облачко.
— Да, разорвем бочки на доски и будем их выкидывать из иллюминатора, и по ним, как по маякам, вы будите следовать за нами. Только не сильно спишите. Палмер вновь подарил нам шанс добраться до него. Коль переусердствует, уж боюсь, мы с Морисом — покойники. — вот сейчас Палмер младший уж больно громко проглотил комок, что застрял в его горле. — Вы возможно столкнетесь с возмущением и противоречиями. Если это будут Шарп и его люди — прикончите, если же это остальные капитан — отпустите их. — и продолжал он уверенно вещать, иногда посматривая в сторону фрегата.
— Не лишка ли сложности, капитан? — ответил квартирмейстер на все, что смог услышать и правильно понять. — Ведь мы можем просто на просто проследить за ним или же захватить экипаж и допросить. Так легче же будет. Или у тебя от недосыпа голова не до конца соображает? — продолжал Чарльз, переходя на шепот и полностью забывая такое понятие, как субординация.
— Думаешь они в случае пленения озвучат нам правду? — разочарованно проговорил своему заместителю Джонсон, что стоял рядом с ним. — Чарльз, я расстроен твоими мыслями, честно говоря.
— А на кой черт им на грани жизни и смерти защищать безумца, что продал своих людей, дабы скрыться от нас?
— Существует вероятность обмана с их стороны?
— Все человеческие души обласканы Апатой[3]. Особенно наши[4].
— Вот видишь. А если будем действовать, как я говорю, то мы уберем из возможного развития событий этот великий человеческих грех. — вобрал капитан побольше холодного воздуха себе в грудь и продолжил вещать. — Война — это путь обмана. Поэтому, даже если ты способен, показывай противнику свою неспособность. Когда должен ввести в бой свои силы, притворись бездеятельным. Когда цель близко, показывай, будто она далеко; когда же она действительно далеко, создавай впечатление, что она близко.[5]
— Ты бы это, прекращал бы с Оливером беседы так часто вести. Уже даже для меня это излишки. — сделал замечание своему капитану Ламар, которого так сильно бесили иногда слова его, от которых так и веяло напыщенностью и чрезмерным пафосом.
—
— Закончили. — уже серьезным тоном проговорил Джонсон, одаривая суровым взглядом своих людей.
— Извиняемся, капитан. — проговорил офицеры своему генералу, внимательно вслушиваясь в следующие слова.
— Час, что вы нам дадите я преобразую в невероятное преимущество. — подкладывая сахарок для слушателей, юноша на самом деле желал в одиночку забрать душу Дэвида.
— Интересно как?
— Отвлекающий маневр, что ослабит внимание с вас. Более я не скажу — вам знать не нужно, а то не разрешите Морису со мной идти, а мне-то нужно посмотреть выдержит ли парень проверки. Как и я, собственно говоря. — последнее предложение капитан прошептал чуть слышно, не позволяя ушам своих офицеров уловить его.
— Эдвард, ты не Ахиллес[6]. Ты можешь с легкостью умереть если переоценишь свои силы. — попытался предостеречь Дюк своего командира, что уже давно перестал мыслить о себе, как о незыблемой скале.
— Да и отец мой не Пелей. Пошли, Морис. — чуть махнул Джонсон своему штурману и перекинул ногу за фальшборт. — Начнем же.
Эдвард и Морис спустились по борту корабля к воде и медленно, почти бесшумно, поплыли к фрегату Палмера. Пол скрылся в трюме, а Чарльз как можно тише стал подготавливать шлюп к спуску на воду. Смельчаки, высунув из воды лишь полголовы, медленно подплывали к кораблю. Через некоторое время Эдвард схватился за борт фрегата и стал медленно и плавно подниматься. Штурман стал повторять за ним, все также медленно и плавно. Уж капитану было полегче, а вот Морис за эти полмили знатно выдохся, иногда даже дыша чересчур громко. Луна освещала близлежащие воды и фрегат «Шпаг». «Пандора» же вместе с выжившими судами пряталась от луны в тени облака великого, что решился противостоять принцессе.
Молодой капитан благополучно перебросил ногу за фальшборт и спустился на палубу, чуть хлюпая своими сапогами. Юноша тут же присел и стал прислушиваться к гробовой тишине. А вылез он у самого носа корабля и прятался около места, где начинался бушприт[7]. Палуба была освещена, но очень плохо, пара фонарей висела у дверей в капитанскую каюту, у люка, у пары пушек на правом и левом борту, и еще один весел на грот-мачте над палубой, освещая небольшое свободное пространство вокруг себя. Ничего, абсолютная тишина, в которой можно уловить было звук удара капель воды о палубу, услыхать стук своего сердца, а если поднапрячься, то и вовсе услышать легкое пламя огромных свечей в этих фонарях. Эдвард вновь посмотрел вниз, на Мориса, и кивнул тому головой, подавая знак. Палмер забрался на палубу и согнул ноги, подползая к своему учителю.
— Никого нет? — шепотом произнес Морис, с сильнейшей отдышкой, что ранее пробуждалась у него только после спарринга с капитаном.
— Пока да. А ты чего, устал что ли? — и уколол его учитель за демонстрацию слабости. — Нужно будет заняться твоей выносливостью. — хотя и сам дышал не совсем и легко. — Сделаем упор на этом.
— Я может чего-то путаю, но тебе не кажется, что не в том мы месте, чтобы обсуждать будущие мои тренировки. — прошептал Морис, ухватившись рукой за фальшборт, стараясь как можно быстрее восстановить дыхание.