Восстание в крепости
Шрифт:
Мухаммед сделал вид, будто испугался, кинулся бежать.
Расул окликнул его:
— Стой или пулю получишь!
Мухаммед остановился и, изменив голос, испуганно забормотал:
— Пощади!.. Клянусь аллахом, у меня ничего нет! Умоляю тебя… Пожалей моих детей!
Расул подошел к нему и начал обшаривать карманы.
— Заткнись, несчастный! Или, думаешь, вопли помогут тебе избавиться от руки Мухаммеда?
Мухаммед резким движением ударил Расула по запястью, винтовка выпала из его рук на землю. Расул хотел поднять
Нагнувшийся за винтовкой Расул вскинул вверх лицо к остолбенел от ужаса.
— Мухаммед! — воскликнул он.
— Поднимись, — приказал Мухаммед.
Расул поднялся. От страха он не мог вымолвить ни слова.
Его глаза умоляюще смотрели на Мухаммеда, взывая к милосердию.
— Ступай вперед! — сказал Мухаммед.
— Куда? — глухо спросил Расул.
— Ступай вперед, говорю!
Расул пошел по дороге, поминутно оглядываясь. Ему казалось: сейчас за его спиной прогремит выстрел. Он ждал, но выстрела не было.
Нет, кажется, Мухаммед не собирался убивать его. Он шагал вслед за Расулом, сверля его спину суровым взглядом. Оба молчали.
Они поднялись по склону, поросшему негустым леском, затем спустились вниз по тропинке, петляющей меж зарослей ежевики.
Расул подумал, что Мухаммед собирается убить его здесь, на дне оврага, где редко кто бывает; таким образом, его труп никто не найдет.
Но он ошибся. Мухаммед спустился в овраг, чтобы напиться родниковой воды.
Когда они подошли к воде, Мухаммед сказал:
— Погоди!
Расул остановился. Он не смел обернуться, хотя ему очень хотелось знать, что будет делать Мухаммед. Он не видел, как тот пригнулся к земле и подставил рот под струйку воды, сбегавшую с небольшого уступа.
Утолив жажду, Мухаммед утер ладонью рот и бороду.
— Хочешь, пей, — сказал он Расулу.
Тот промолчал.
— Я знаю, глаза твои налиты кровью, — продолжал Мухаммед. — Но ведь уши тебе не заложило. Повторяю: если тебя томит жажда, можешь напиться.
— Не хочу.
Мухаммед, достав из кармана кисет, свернул цигарку.
— На, закури, — предложил он Расулу.
Расул молчал несколько секунд и снова бросил:
— Не хочу.
Они начали подниматься по склону оврага, покрытому смешанным лесом; здесь росли граб, липа, дикая груша, изредка попадались высокие чинары.
Весело перекликались птицы.
Кончился подъем, справа показалось небольшое болотце, над которым повис легкий туман, еще не успевший растаять в солнечных лучах. По ту сторону болота лес был немного пореже; стволы деревьев, одетые в мох, казались призрачными в невесомом, голубоватом покрывале тумана.
Расулу представилось, будто он впервые в жизни шагает ранним утром по лесу — так сказочно прекрасен был лес. Странно, он уже столько месяцев живет в лесу, но еще никогда не чувствовал так, как сегодня,
Может, утро кажется ему непередаваемо прекрасным оттого, что близка угроза смерти? Неужели ему предстоит навеки расстаться с этим лесом, небом, горами, воздухом, людьми? Неужели он в последний раз ощущает под ногами мягкую землю, покрытую шуршащими листьями и потрескивающими сучьями? Неужели он никогда не прижмет к груди свою мать?
Расулу сделалось жутко. Он не смог пересилить себя, обернулся назад и воскликнул:
— Нет, ты не убьешь меня! Ты не сделаешь этого!.. Я знаю, в твоем сердце живет память о прошлых днях, когда мы были вместе!
— Иди, иди, — глухо ответил Мухаммед.
Расул несколько секунд стоял без движения, затем махнул рукой и зашагал по тропинке.
Опять начался крутой подъем. Мухаммеду было труднее идти, так как он нес на плече винтовку Расула. Но думал он сейчас не о Расуле, — ему вспомнились дети его сестры. На что будет существовать осиротевшая семья? Чем сестра будет кормить малышей? Он почему-то невольно подумал о Бахраме.
"Славный парень, — пронеслось в его голове, — светлая, чистая душа. Он поможет сестре. Уверен, он придумает что-нибудь. Но сможет ли он оказывать ей помощь всегда? Ведь у него столько врагов — пристав, городовые, даже сам царь Николай!.. Эх, недругов много!"
Лошадиное ржание позади прервало его размышления. Всадники поднимались по тропинке вслед за ними.
"Конные казаки! — подумал Мухаммед. — Погоня!"
Однако он не растерялся и приказал Расулу войти в заросли кустарника справа от тропинки. Они сели на плоский валун, Расул — впереди, Мухаммед — сзади, почти упираясь стволом винтовки в его спину.
Расул знал: если он подаст голос, Мухаммед не замедлит спустить курок.
Всадники приближались. Расул не спускал глаз с тропинки, которая была хорошо видна сквозь просветы в кустах.
Когда всадники поравнялись с ними и Мухаммед увидел их лица, его охватило изумление:
"Это же мои ребята! Что они здесь делают? Не приключилось ли чего?"
Он приказал Расулу встать и выйти на тропинку.
Гачаги, увидев атамана, остановили лошадей. У всех были растерянные лица.
— Что вы здесь делаете? — спросил Мухаммед.
Никто не ответил. Один из всадников соскочил на землю, — это был Мурад, низкорослый, смелый и проворный гачаг.
— Мы тревожились о тебе, — сказал он. — Город — близко, тебя на каждом шагу подстерегает опасность. Мы охраняли тебя.
Мухаммед задумался, Расул стоял перед ним, глядя в землю.
Гачаги были удивлены. Почему Мухаммед не убил его сразу, как только встретил. "Что у него на уме? — думал Мурад. — Куда он ведет Расула? Неужели не мог пристрелить в овраге?"