Восстать из Холодных Углей
Шрифт:
— Тихо, Аспект! — взревел Аэролис. — Может быть, мне и нужна помощь этого Хранителя Источников, но ты для меня никто.
— У меня есть имя, Аэролис, — сказала я, возвращая внимание к себе. Это казалось гораздо безопаснее, чем позволить ему сосредоточиться на ком-либо из моих друзей. — А не женщина-землянин и не Хранитель Источников. Твой брат узнал мое имя достаточно хорошо, чтобы выучить. И ты должен сделать то же самое. И ты сделаешь то же самое!
Возможно, я зашла слишком далеко, потребовала слишком многого. Признаюсь, я никогда не умела вовремя отступить.
— Вы запоминаете имена насекомых, которых давите ногами? — спросил Аэролис. — Или, может быть, животных, которых убиваете, чтобы съесть?
Еще один шаг к Джинну, и я почувствовала, как ветер, исходящий от него, снова треплет мое пальто.
— Ныне ты недостаточно силен, чтобы разрушить чары, которые Джинны наложили на летающие горы. С каждой смертью твой народ становился слабее. Точно так же, как Вейнфолд больше не может убежать из своей короны, ты больше не можешь повлиять на До'шан. Так как же Ранд может это сделать? Как Мезула смогла сделать то, для чего ты слишком слаб?
Ветер вокруг меня становился все холоднее. Я, может, и дрожала, но ужас внутри был еще холоднее.
— Ранд не использовала магию. Железо — живое существо. Его конечности — это цепи, которые прокладывают себе путь через мой дом, удерживая его на месте. Гора сопротивляется магии, но кирка, лопата и время могут сделать то, чего не может сделать вся моя сила. — Джинн замолчал, и по арене пронесся ветер, похожий на вздох. — К сожалению, существа, которые остались здесь, не слишком умны. Управлять ими можно, но только до определенной степени. Научить их пользоваться боевым оружием для нападения на захватчиков было достаточно сложно, но они просто не понимают, что нужно вырвать цепи, держащие их дом.
— Растения! — крикнул Тамура. — Даже самое маленькое растение может расколоть камень.
Я не понимаю, как мы можем разрушить то, что не под силу исправить даже Джинну. Побалуй существо обещаниями и беги. Давайте покончим с этим.
Я проигнорировала Сссеракиса. Ужас играл в игру, которую я еще не понимала, и каждый раз, когда он давал мне советы, их содержание менялось. Вместо этого я сосредоточила свое внимание на Джинне.
— Я обещала освободить До'шан. И освобожу.
По арене прокатился смех.
— Ты хотела бы знать о последствиях, если потерпишь неудачу?
— Почему это должно иметь значение? — Я отвернулась от Джинна и кивнула Хорралейну. — Подними молот.
Рев ветра снова сотряс амфитеатр. «Я убью любого, у кого хватит глупости прикоснуться к этой штуке». Слова Джинна не были пустой угрозой. Хорралейн остановился, переводя взгляд с меня на кружащийся вихрь.
— Не обращай внимания на ветер, Хорралейн. Подними молот. — Я повернулась к Джинну и сделала еще шаг вперед. — Прекрати стоять у меня на пути, черт возьми! Я не знаю, почему ты так боишься этого оружия, но я чувствую исходящий от тебя страх. — Это была правда. Вкус страха Джинна был пьянящим. Возможно, именно поэтому я чувствовала себя такой смелой, опьяненная таким сильным страхом. Сила, наполнившая мои конечности, смыла усталость последних нескольких дней. Сссеракис передавал силу мне, подготавливая к противостоянию, в котором, как мы оба знали, нам не выжить. Я пыталась не обращать внимания на ложную уверенность, которую это придавало мне, но моя рука медленно потянулась к кисету на поясе, и мой желудок заурчал при мысли о том, что внутри находится Источник.
Хорралейн наклонился над молотом и протянул руку. Та заколебалась прямо перед рукояткой. Оружие все еще было в крови, как тех, кого оно убило, так и последнего человека, который им владел. Этот человек лежал мертвый и холодный
В амфитеатре воцарилась неестественная тишина, и у меня возникло странное чувство, что Джинн останется в ловушке на До'шане навсегда, прежде чем позволит кому-либо прикоснуться к молоту.
Ты убиваешь его. Шепот Сссеракиса был слишком похож на правду.
— Мы не собираемся нападать на тебя, Аэролис, — прошептала я. — Я не знаю, почему ты так ненавидишь молот, но позволь мне использовать его, чтобы освободить тебя.
Рука Хорралейна сомкнулась вокруг рукоятки Сокрушителя.
Глава 8
Иногда я думаю, что вся жизнь череда мгновений, в каждое из которых ты балансируешь на лезвии бритвы, с которого суждено так или иначе сорваться. Исход этих мгновений необратим. Сказанные резкие слова никогда не вернешь назад, сколько бы извинений за них ни было произнесено. Время, потраченное на то, чтобы напиться до бесчувствия, чаще всего тратится впустую. Как скажет тебе любой хрономант, время — ограниченный ресурс. Я являюсь доказательством этого, мое тело и душа имеют два разных возраста. И жизнь, однажды отнятую, нельзя вернуть. Опять же, я в некотором роде эксперт в этом вопросе. За свое недолгое пребывание на Оваэрисе я отняла очень много жизней, и я бы с радостью вернула большинство из них, если бы могла. Большинство. Однако есть те, которые я бы ревниво сберегла, даже если бы все лорды Другого Мира пришли бы забрать их у меня. Есть некоторые жизни, которые я забрала у тех, кто действительно этого заслуживал.
Мгновение, когда Хорралейн сжал рукоять Разрушителя, было одним из таких. Я понимала, что сейчас может произойти катастрофа. Все зависело от Аэролиса. Я не могла сказать, почему Джинн так боялся молота, мне еще предстояло выяснить правду об этом, но в этом страхе было что-то первобытное. Что-то, что выходило за рамки разумного. Я чувствовала это через Сссеракиса, и ужас тоже это знал. Сссеракис был повелителем страха, существом, рожденным им и предназначенное для него. Само существование ужаса заключалось в том, чтобы вызывать страх у других и питаться им. Не было страха, который он не понимал бы досконально. Ну, возможно, кроме своего собственного. Только когда ужас овладел мной, он понял, что тоже может испытывать страх.
Мгновение прошло. Хорралейн остался жив.
— Он сработает? — спросила я.
На мгновение ветер стал вдруг горячим, как теплый бриз в прохладный день, появился и исчез, не оставив после себя ничего, кроме прыщей на коже.
— Это оружие может сломать все, что угодно, но Железо впитал в себя большую часть чар, которые мы творили на этой горе. Его тело сопротивляется магии.
— Значит, ты не знаешь? — Могущественный джинн, который называл себя богом, на самом деле ни черта не знал.
Никакого ответа, кроме свиста ветра.
Есть только один способ выяснить это. Живой металл, чудовище в центре города. Заставь его бояться, Эскара. Заставь его бояться нас!
Не было простого способа выполнить задание. Мы не могли убить Железо в сердце города — он был погребен слишком глубоко, — так что мы отправились на восток, к первой из великих цепей. Было четыре гигантских сооружения, каждое звено которых было в два раза больше дома. Они были намного больше великой цепи и якоря Ро'шана, и, я полагаю, в этом был смысл. Цепи на До'шане никогда не предназначались для снятия, они должны были вечно удерживать летающий город на месте.