Восстать из Холодных Углей
Шрифт:
Я едва успела среагировать, когда монстр бросился на меня, но мне почти удалось выставить левую руку у него на пути. На самом деле это была не осознанная мысль, а скорее необходимость защитить себя. В критические моменты мы, земляне, обычно ставим свое оружие на пути опасности раньше остальных. Зубы сомкнулись на моей каменной руке, челюсти сжали ее так, что плоть и кости могли бы треснуть. Но моя окаменевшая рука не пострадала. Конечно, наличие каменной руки на самом деле меня не спасало. Прежде чем я успела подумать о том, чтобы нанести ответный удар, меня сбили с ног и стали швырять из стороны в сторону — харкская гончая принялась трепать меня, как ребенка.
Я помню очень смутно
Меня спас Хорралейн. Здоровенный бандит бросился на харкскую гончую, высоко подняв молот. Конечно, он не мог размахнуться, пока монстр держал меня в своих челюстях, но Хорралейн — крупный мужчина, а крупных мужчины считают угрозой даже монстры. Гончая сочла меня мертвой — или достаточно близким к этому, — так что больше я не представляла угрозы. Она отбросила меня в сторону, и я врезалась в стену туннеля и упала на пол безвольной грудой, едва способной удержать в голове связную мысль.
С неясным облегчением я увидела перед собой каменную руку. Меня ударило о стену там, где стена имела наклон наружу, так что я наполовину рухнула набок и не чувствовала кости. И все же я могла видеть, как пальцы моей каменной руки медленно сжимаются и разжимаются. Это прекратилось, когда я сморгнула смутное ощущение, и, когда я приблизила руку, пальцы снова были неподвижны. К счастью, рука и остальная часть предплечья не болели, но плечо словно горело огнем под кожей. Моя рука изогнулась под странным углом, и, хотя я едва могла пошевелить ею, вызванная этим боль была головокружительной. В тот момент я пожалела, что не дала Хардту пойти с нами.
Что ты делаешь?
— Я должна сражаться. — Слова невнятно слетали с моих губ.
Дура. Не сражайся с этими существами, они для нас ничто. Подчини их себе.
— Я...
Мы не добыча, Эскара!
Хорралейн все еще сражался, замахиваясь Разрушителем, а затем поднимая рукоять, чтобы защититься от ответа. Я с опаской наблюдала, как одна из харкских гончих вцепилась зубами в рукоять молота и вырвала его из рук Хорралейна. Каким бы сильным ни был здоровяк, никто не мог сравниться в силе с монстром такого размера. Вторая гончая снова была на ногах, подкрадывалась, готовясь наброситься на него. Позади нас пал еще один солдат, весь в крови. Остальные солдаты держались рядом с друг другом, в поисках защиты и мужества. Картограф свернулась калачиком у стены туннеля, обхватив колени и сотрясаясь от каждого громкого рыдания, которое она издавала, ее драгоценная карта лежала перед ней, забытая.
Я смотрела, как обе харкские гончие набросились на добычу. Хорралейн действовал быстрее, чем я могла себе представить, ударив первого из монстров в то место, где должна была находиться его морда, а затем отступил от второго и, протянув руку, каким-то образом схватил его за морду и заставил сомкнуть челюсти. Это была проигранная битва. Что бы ни говорили о нем в Яме, ни один человек не смог
Хорралейн трижды пытался убить меня. Даже по сей день я слышу странную хрипоту в своем голосе после той первой попытки, из-за повреждений, которые он нанес моему горлу, и которые так до конца и не восстановились. Но с тех пор, как я его завербовала, он спасал мне жизнь бессчетное число раз. Он был диким животным, у которого не было никаких моральных ориентиров, кроме тех, которые я ему дала, и все же он бросился в бой с этими монстрами, чтобы спасти меня и тех, кто был со мной. Он последовал за мной в бой против Джинна, существа, которое было почти богом. Ради меня он даже попробовал свои силы против Железного легиона. Я не могла просто смотреть, как он умирает, разорванный на куски монстрами. По крайней мере, я должна была что-то предпринять.
Оттолкнувшись от стены, я проскользнула мимо Хорралейна и встала лицом к лицу с первой харкской гончей, которая присела, готовясь к прыжку. Два ее злобных глаза уставились на меня, а два других удерживали в поле зрения Хорралейна. С ее зубов капала кровь, а рычание, вырвавшееся из ее горла, чуть не заставило меня описаться. То, что я носила в себе воплощение страха, вовсе не означало, что я не могла обмочиться от чистого ужаса.
— СТОЙ! — Это слово вырвалось из меня криком. Я потянулась к Источнику демономантии, который носила внутри, но боль способна нарушить концентрацию, и я не смогла ничего вытянуть хотя бы из одного из своих Источников.
Харкские гончие остановились. Зверь, который собирался наброситься, выпрямился во весь рост и сделал один шаг вперед. Его морда оказалась так близко от меня, что я больше не могла на ней сосредоточиться. Запах был на удивление приятным, сладкий аромат, каким-то образом маскирующий запекшуюся кровь на морде. Яростное рычание зародилось где-то в глубине существа и вырвалось сквозь стиснутые зубы. Я была уверена, что вот-вот умру. Я была уверена в этом больше, чем когда-либо. Этот зверь не был землянином, которого можно было запугать моими сверкающими глазами и бравадой, это был кошмар, обретший ужасную форму. Но ведь и мы были такими же.
За моей спиной раскрылись теневые крылья. Темнота под моими ногами вскипела и взметнулась столбами черного пламени. Тень скользнула по моей коже, оставляя на ней извилистые узоры. Сссеракис сделал меня похожей на лорда Севоари, и гончие откликнулись.
Первое из чудовищ, то, что смотрело на меня, отступило на шаг, царапнув когтями по камню. Затем оно наклонило голову, подставляя мне затылок. Несколько мгновений спустя другая харкская гончая оторвалась от Хорралейна и повторила действия первой. Я услышала позади себя испуганный писк и несколько испуганных угроз, когда еще одно животное обогнуло солдат и приблизилось к нам, также склонив голову.
Хорралейн медленно двинулся, поднял с земли Разрушитель и взвесил его, готовясь нанести удар. Я подняла левую руку, единственную часть меня, которой не коснулись тени, и покачала головой здоровяку. Харкские гончие больше не представляли угрозы. Теперь они были моими.
Остальным не понравилось, что я оставила харкских гончих себе; в конце концов те убили трех солдат и чуть не сделали то же самое с остальными из нас. Мне посоветовали убить их и покончить с их дикарским существованием. Я проигнорировала этот совет. Три харкские гончие стоили больше, чем семь солдат. Я не учла проблему морального духа. Солдаты болтают, распространяются слухи, моих гончих никогда особо не любили, и я заслужила немало недовольства от своих новых подданных, пощадив гончих.