Восстать из Холодных Углей

Хейс Роберт

Я также заработала новое добавление к свой репутации. Мы отправились на разведку в темные глубины. Я вышла оттуда в сопровождении трех огромных монстров, подобных которым большинство людей не видело со времен окончания войны. Более того, они были моими, даже без Источника демономантии. Насколько мне известно, ни одному другому Хранителю Источников еще не удавалось управлять существом из Другого Мира без помощи Источника демономантии. Для меня это был уникальный подвиг. Конечно, я должна сказать, что это был уникальный подвиг Сссеракиса, но никто другой не знал об ужасе, который я носила в себе.

Меня называли сумасшедшей, потому что я слишком часто разговаривала сама с собой. Меня называли темной королевой. Монстры и ночные кошмары

слушали меня и выполняли мои приказы. Каменная рука, сверкающие глаза, тень, которая изгибалась по моей воле, и сила, способная поднять город из земли. Не имело значения, что только половина слухов была правдой, и еще меньше имело значения, что те, которые были правдивы, не были полностью моими заслугами. Хвала и хула лежали прямо у моих ног, и я не пыталась их оспорить. Я приняла слухи, хорошие и плохие, и сделала их частью себя.

Меня называли безумной, темной королевой, и я использовала их оскорбления, чтобы определить себя. Есть сила в том, чтобы быть такой, какой ожидают другие люди, точно так же как есть сила в том, чтобы быть неожиданной. Некоторые люди присоединились ко мне из-за стремления к чему-то новому и необычному, другие присоединились ко мне из-за страха, который внушала им моя растущая репутация. Третьи присоединились ко мне из-за обещаний, которые я дала. И я совершенно откровенно пообещала им войну.

Глава 18

Все больше и больше людей прибывало в мой маленький город. Некоторые из них выжили в Яме, каким-то образом найдя альтернативные пути к поверхности или нескольких дней проплавали в темноте, схваченные поднимавшейся водой. Я не могу себе представить это испытание, и все же несколько человек прошли его, продемонстрировав волю к выживанию. Другие хотели начать все сначала и думали, что мой город каким-то образом является ключом к благополучной жизни, которую они не смогли найти в другом месте. Третьи же были преступниками, скрывавшимися от правосудия и нашедшими убежище в городе, полном преступников. Я позволяла другим заставлять их работать, у меня не было к этому никакого желания. Я никогда не хотела управлять ничем, кроме самой себя, и я достаточно часто с этим боролась.

Я погружалась все глубже и глубже в руины под нами, что-то ища, хотя и не мог сказать, что именно. Я думаю, что, возможно, я хотела убежать. Ответственность никогда не давалась мне легко, и люди обращались ко мне за советами и указаниями. Там, внизу, во мраке, было уютно. Несмотря на монстров и тяжесть камня наверху, я чувствовала себя в большей безопасности в этом разрушенном городе, чем на свободе на поверхности. Меня поражает мысль о том, насколько все изменилось. Будучи узником в Яме, я жаждала свободы, жаждала снова увидеть небо. Теперь я тосковала по темноте, по тесным каменным границам вокруг меня, по стенам, которые я могла видеть и чувствовать. Возможно, это было влияние Сссеракиса, но, думаю, это было глубже. Я убегала. Опять.

Хорралейн всегда сопровождал меня, был своего рода второй тенью и неутомимым защитником. Он никогда не жаловался, не задавал вопросов и редко отходил от меня. Однажды Иштар последовала за мной во тьму, и я была рада ее веселой компании. Ее насмешки неизменно вызывали у меня улыбку, но вовсе не мое общество заставило ее последовать за мной туда.

Терреланская империя всегда отличалась большой ксенофобией. Люди в ней нетерпимы к другим народам, и это истина нашей культуры, которую правители взращивали на протяжении сотен лет. Я не видела ни пахта, ни тарена, когда Орран еще существовал, и гарны были еще более загадочными. Да. Земляне, в целом, не очень-то приветствуют других. Может быть, в Полазии они немного более развиты, но это империя, основанная и процветающая за счет торговли, и она не может позволить себе дискриминацию. Не сомневайтесь, другие народы Оваэриса

не так уж сильно отличаются от землян. Я бывала в Уренгаре, городе таренов, построенном в пещерах потухшего вулкана, и я видела джунгли, которые пахты называют своей родиной. Знаете, скольких землян я повидал за время своего пребывания там? Не много. Так мало, что меня сочли диковинкой. Правда в том, что ни один из наших народов не настолько космополитичен. Они не любят смешиваться, если их к этому не принуждают, как, например, в Полазии или Ро'шане. И все же разнообразие делает нас лучше. Вскоре Иштар почувствовала на себе пристальные взгляды и перешептывания присоединившихся к нам землян, и это было для нее невыносимо. Не раз мне приходилось останавливать ее, чтобы она не использовала мечи в ответ на нетерпимость. Я делала это ради мира, но я спрашиваю себя, не лучше ли было позволить ей преподать дуракам последний урок.

Имико последовала за мной туда всего один раз. Воровка все еще не избавилась от своей меланхолии, и даже ринглет перестал пытаться растормошить ее, предпочтя более веселых людей. Она молчала так долго, пока мы бродили по этим коридорам, что я почти забыла о ее присутствии.

— Ты скучаешь по Ро'шану? — внезапно спросила она. Я повернулась к ней лицом, приказав одной из харкских гончих продолжать работу в качестве разведчика. — Кажется, это было так давно, правда? — Я поймала себя на том, что вынуждена поднять глаза на Имико. Я не могу сказать, когда она стала такой высокой, но она, казалось, возвышалась надо мной, как башня. — Я оставила там много вещей. Деньги, еду. Друзей. — В ее словах была глубокая печаль и что-то еще, нотка мольбы.

Однажды Сильва сказала мне, что во мне есть печаль, к которой она никогда не сможет прикоснуться. Иштар сказала, что мой гнев — это неугасимый огонь, который сожжет все мосты, которые я пытаюсь навести, и меня вместе с ними. Люди всегда будут пытаться объяснить тебе, кто ты, из чего сделана, где твое место и что ты должна делать. Пошли они все к черту! Я сама прокладываю свой путь. Я не позволю другим указывать мне, кто я такая. Я расскажу им сама. Я расскажу об этом всему миру. Я прокричу о своем неповиновении в лицо каждому человеку в этом мире, прежде чем позволю им распоряжаться моей судьбой. Я всегда поступала так. Но не Имико. Она нуждалась в утешении.

Без предупреждения я рванулась вперед и обняла воровку. Она напряглась и вскрикнула. Признаюсь, это было немного больно, как будто она не доверяла мне, не была уверена, что я не собираюсь причинять ей боль. Несколько мгновений я крепко прижимал Имико к себе, и в конце концов она расслабилась и обняла меня в ответ. Когда мы отстранились, в ее глазах стояли слезы, а на лице сияла благодарная улыбка. У меня не было слов, которые могли бы развеять ее печаль, и я не могла вернуть то, что она потеряла. Хуже того, я знала, что она потеряла это из-за меня. Поэтому я предложила ей все, что могла. Себя. В этом кратком объятии я заверила Имико, что буду той скалой, на которую она сможет опереться, несмотря ни на что. Иногда действия нужны людям гораздо больше, чем слова.

— Спасибо, — сказала Имико, вытирая слезы. Я улыбнулась ей, надеясь, что это не выглядело коварно. Сверкающие глаза, бледный цвет лица и постоянная тень на нем могли придать любому немного омерзительный вид, а мои шрамы только усугубляли ситуацию.

Когда со мной пошел Тамура, он с удивлением глядел на темные глубины. Я думаю, что это место, должно быть, показалось ему странно знакомым, но его затуманенный разум не мог вспомнить, когда он был там в последний раз. В тот день мы встретили несколько бесов, и сумасшедший старый Аспект продолжал бормотать что-то о грибах, но все, что он говорил, не имело смысла ни для кого, кроме него самого. Мне пришлось встать между харкской гончей и сбившимися в кучу бесами, чтобы не дать ей напасть на них, и Сссеракису потребовалось еще раз продемонстрировать наши крылья, чтобы убедить монстра отступить.