Восстать из Холодных Углей

Хейс Роберт

Ранд и Джинны бессмертны. Возраст и время для них ничего не значат. Но сколько бы жизней я ни отнял, я только сохраняю то, что от меня осталось, а этого слишком мало. Моя плоть обвисает, кости ноют. Мой разум ясен, как всегда, но плоть подводит.

Джинн Аэролис сказал, что бессмертие для землян невозможно. Это ложь, но в то же время и правда. Джинны могут быть хозяевами времени, но Ранд — хозяева плоти. Ранд уже переделывали землян раньше. Они могут сделать это снова.

Первоначальный план все еще в силе. Я должен вернуть Ранд. Достаточное число, чтобы переделать меня. Не в землянина, а в нечто большее. В нечто бессмертное.

Джозеф захлопывает

дневник и прислушивается к собственному учащенному дыханию. Ему кажется, что книга пристально смотрит на него, каким-то образом осуждая. Это всего лишь книга. Но это не так. Это погружение в безумие. Он хватает ее со стола и бросает, слушая, как она скользит по полу в темноту.

Неужели это его судьба? Быть вынужденным красть жизни у других, пока это не перестанет его волновать? Пока чувство вины не станет бессмысленным словом? Нет. Он не может этого сделать. Он не может стать таким.

Джозеф встает и успокаивает дыхание, вспоминая старые приемы, которым его научили наставники. Глубокие вдохи и выдохи, медленные и ритмичные, вдох и выдох. Он должен сбежать. Должен быть способ сбежать. И он его найдет.

Глава 20

Прошло несколько недель после смерти Хорралейна, а Коби так и не появилась снова. Меня она не обманула. Мстительная Аспект все еще была где-то там. Хардт вернулся мрачный, как грозовая туча. Мы не разговаривали, только обменивались сердитыми взглядами. Я скучала по нему. Мне нужно было с кем-то поговорить о Хорралейне, с кем-то поделиться своей болью и гневом. Иштар просто пихала в меня выпивку всякий раз, когда я поднимала эту тему. Имико исчезала в тот момент, когда я произносила его имя, и Тамура утверждал, что головорез все еще с нами, как будто он мог видеть призрак, который плыл за мной. Дух Хорралейна и после смерти следил за мной так же внимательно, как и при жизни. Я подумывала о том, чтобы отправить его, как это было с Деко, дать ему немного покоя в пустоте настоящей смерти, но не могла. Я не была готова навсегда распрощаться с еще одним другом. Я даже не была уверена, что это то, чего бы хотел он.

Под руководством Иштар я отправила разведчиков в Джанторроу, столицу и средоточие власти императора. Мы все знали, что он не позволит мне отравлять его империю изнутри. Пришло известие, что была собрана армия — по меньшей мере две тысячи солдат и кучка боевых Хранителей Источников. Этого было более чем достаточно, чтобы подавить мое маленькое восстание десять раз подряд, но иногда правителю полезно втоптать своих врагов в грязь. Это делает из них пример и снижает вероятность восстания других. Кроме того, мы стали первым настоящим восстанием с тех пор, как пал Орран. Император намеревался жестоко расправиться с нами. Я была к этому готова. Я знала, что это произойдет. Но быть готовым к чему-то и подготовиться к этому — две большие разницы.

Иштар сказала мне, что мы не сможем победить. Хардт сказал то же самое, хотя и не сказал мне этого прямо. Солдаты из Ямы, которые присоединились ко мне, не хотели соглашаться ни с чем из того, что говорила Иштар — и большую часть времени вообще не признавали ее существование, — но в этом они были согласны. Нас было несколько сотен человек, и только половина из них имела какой-либо боевой опыт. Я была одним из них. Мы не могли победить ни армию, ни империю, настроенную против нас. Некоторые советовали сдаться, другие говорили, что было бы разумнее сбежать в Лес Десяти и спрятаться среди густых деревьев. Я выбрала другой вариант. Я решила встретиться с императором и его армией до того, как он доберется до моего

города, и я решила оставить всех своих солдат здесь.

Я двинулась на юг со всей бравадой, на которую была способна, и отдала Тамуре приказ поддерживать домашние очаги. Старый Аспект гораздо лучше меня справлялся с организацией повседневных дел в городе. Я думала, Хардт останется, оставит меня наедине с моим безумием, но здоровяк, не сказав ни слова, присоединился ко мне. Иштар тоже, хотя это было неудивительно. Моей наставнице по фехтованию надоели взгляды и шепот. Ее тошнило от Террелана. Но я очень удивилась, что ко мне присоединилась Имико. Конечно, она не хотела иметь ничего общего с войной. Я часто думала об Имико и о том, почему она пошла по этому пути. Я верю, что она последовала за мной, потерянная и неспособная осознать, что для нее было бы намного лучше, если бы она бросила меня и мое безнадежное дело. Все сложилось бы намного лучше, если бы все мои друзья просто оставили меня одну сражаться с армией императора. Я полагаю, это самый настоящий акт дружбы, который я когда-либо видела. Они были готовы последовать за мной в глубины безумия, даже зная, что это самоубийство. Они не могли знать, что у меня был план, потому что я им ничего не сказала.

Много раз я размышляла о том, почему я сражаюсь с императором и его армиями так нагло. Я пришла к выводу, что война — часть меня. Я часто думала, что дети, рожденные на войне, никогда по-настоящему не забудут ее. Когда я родилась, война между Орраном и Терреланом была в полном разгаре, и, более того, я выросла на ней. Я выросла для нее. Наставники в академии научили меня убивать по одной простой причине. Я — оружие. Война — это то, кто я есть. Кажется, я не могу оставить ее позади, как бы сильно я ни старалась. Даже в мирное время, окруженная друзьями и любовниками, я все равно жду следующего боя.

В трех днях пути к югу от Ямы мы разбили лагерь. Это было достаточно далеко от города, чтобы он не оказался втянут в сражение, и в то же время достаточно далеко от приближающейся армии, чтобы у нас было время подготовиться. В некотором смысле это было похоже на старые времена, когда небольшая группа людей боролась с трудностями. Но слишком многое изменилось. Иштар беспокоилась, постоянно находила новое клинок, который нужно было точить, и, похоже, никогда не была довольна результатом. Хардт ворчал на остальных и не сказал мне ни слова, даже когда я встала перед ним и потребовала этого. Имико, казалось, чувствовала тошноту при мысли о том, что должно было произойти. Она понятия не имела.

В ту первую ночь я оставила их наедине с огнем и печалью, а сама отправилась в темноту.

— Ты готов?

А ты?

— Нет. Но не думаю, что у меня есть большой выбор. У нас мало времени. Его армии скоро будут здесь.

Я почувствовала радостное возбуждение моего ужаса. Мы втопчем этого слабого императора в грязь, а затем найдем Железный легион. Ничто нас не остановит. Клянусь. Ужас замолчал, ожидая, и я поняла, чего хотел Сссеракис.

— Я тоже в этом клянусь. — Свирепая ухмылка растянула мой рот, бравада, скрывающая боль, которую я вот-вот должна была почувствовать. — Теперь давай найдем нашу армию и приведем ее сюда.

Я уже упоминала, что за любую магию приходится платить, и цена за демономантию — боль. Я бы сравнила это с родами, но ощущения сильно отличаются в зависимости от того, кого переносишь. Видишь ли, демономантия совсем не похожа в этом плане на порталомантию — Хранители Источников используют свое собственное тело в качестве канала для перемещения существ из Другого Мира. И я намеревалась перенести несколько чертовски больших существ.