Восточная Пруссия глазами советских переселенцев
Шрифт:
чем дело, и те ответили, что это отлавливают «банду власовцев». Их потом еще
долго отлавливали. Мы сидели в вагонах всю ночь, нас охраняли автоматчики.
Переселенцев предупредили, чтобы были бдительны. Наши женщины,
33
приехавшие с детьми, от страха накричались и наплакались. Людей даже апатия
охватила, потому что они решили, что их попросту обманули: при вербовке
говорили, что в Калининграде все спокойно, а тут стреляют.
О своей первой
Моргунова, приехавшая из Ульяновской области в 1946. году:,
/ — Прибыли мы на станцию Нестеров. Туман был сильный. Нам сказгши:
«Никуда не ходить, кругом снаряды». Некоторые закричали: «Куда же это мы
приехали?!» Потом митинг был, музыка, оркестр военный. Сам первый секретарь
райкома встречал. Фамилию не помню. Небольшого роста, полный такой. Хорошо
одет, белые сапоги на нем были. Еще там был Галкин, председатель
райисполкома. Он здесь воевал. Мы его потом сами выбирали. Секретарь
говорит: «Нас здесь всего двенадцать человек. Всего немножко. И вот вы Щ-
первый эшелон. Запела калининградская земля, замычали коровы, закричали
петухи. Не бойтесь ничего, вас охранять будут!»,
Особенно торжественно, с музыкой и хлебом-солью, встречали самые
первые эшелоны. И, конечно, были митинги, на которых с приветственными
речами выступали представители гражданского управления, военного
командования, руководители крупных промышленных предприятий. Владимир
Петрович Филатов запомнил, что на вокзале стояли 10 походных кухонь с горячей
пищей. Всех прибывших накормили сытным обедом, дали по буханке хлеба на
семью. Торгующие организации устраивали продажу хлеба, сахара, мяса, рыбы,
соли и других продовольственных и промышленных товаров. Прямо к вагонам
подавали грузовые машины — «студебеккеры». Встречавшие распоряжались
посадкой людей, погрузкой вещей и отправлением машин.
Если дело происходило не в Кенигсберге, а где-нибудь в маленьком городке
или поселке, то вместо «студебеккеров» и военных грузовиков запросто могли
быть немецкие телеги или брички: смотря какими возможностями располагали
встречающие организации. Тут же, на месте выгрузки, проходила регистрация
переселенцев, выдача ордеров на жилье, распределение по местам работы. О
том, как действовали офици-
альные органы власти по расселению переселенцев, поведал Николай
Иванович Чудинов, долгое время работавший инспектором по приему и
хозяйственному устройству переселенцев в Краснознаменском районе:
— Переселенцы
стремились сохранить это. Они никак не хотели, чтобы из одного района
расселяли как-нибудь в другое место. Их свозили в один населенный пункт, в
один колхоз. Мы заранее готовили населенные пункты для размещения
переселенцев. Я лично осматривал каждый поселок, записывал характер жилья,
какой где требуется ремонт. Мы ведь в сорок шестом году сняли почти три тысячи
дверей со зданий в Добро- вольске (Пилькаллене) для того, чтобы переселенцам
дать на ремонт своих домов.
В мою задачу входило: я должен знать, когда эшелон прибудет, я это знал,
подолгу жил в Шталлупенене, имел связь с военными. И когда эшелон в Минске
оказывался, нам уже по селектору становилось известно. Я связываюсь тогда с
Черняховском, там воинская часть за нами была закреплена, автоколонна.
Сообщаю. Они со своими «студебеккерами» едут в Нестеров и ждут. Приходится
часа четыре-пять стоять, иногда и по полсуток. Как только подошел эшелон, я
вызываю начальство и людей, которые будут развозить по населенным пунктам.
Я тем временем всех переселенцев регистрирую — принимаю по документам от
начальника эшелона. Переселенцы приезжают, допустим, в колхоз «Победа».
Считаем, сколько семей. Ага, сорок семей или сорок пять из одного района, тогда
34
все сорок пять оставляем, потому что резервы у нас есть. И им сразу выдаю
ордера. А когда они уже разместились, тогда наше начальство едет туда и
организует колхоз. То есть проводит собрание, выбирает председателя, членов
правления. И начинается нормальная жизнь.
Каждой переселенческой семье на ремонт квартиры, если он требовался,
можно было получить до 10 тысяч рублей кредита. Была даже создана
переселенческая строительная контора. Работники приезжали, определяли
объем работ. Если сам хозяин может сделать то, что надо,— пожалуйста, делай
сам. Ему эта работа оплачивалась: составлялась смета, подсчитывались
расходы, это все оформлялось кредитом, а потом ему приходилось выплачивать
50 %. Но практически никто из переселенцев, кто отсюда не выезжал, ничего не
выплачивал, все списали. Сталин денег не жалел, так говорил: «Надо показать,
как здесь жили фашисты, а вот что из себя представляет наш общественный и
государственный строй». И потому здесь спрос потом был большой, особенно
когда жалоб было много. Жаловались, как правило, на то, что переселенцам