Восточная Пруссия глазами советских переселенцев
Шрифт:
случайно забрела, то остановилась в восхищении: казалось, это какое-то
сказочное царство.
Своим великолепием поражали городской пляж, красивые, витые чугунные
решетки и скамейки, цветочные клумбы и скульптуры, прекрасно оформленные
внутренние дворики жилых зданий. Немцы, несмотря на разруху, продолжали за
ними ухаживать. Еще одно яркое впечатление — чистая Преголя. Переселенцы
вспоминают, что в реке ловился снеток. А еще здесь водились щука, лещ, угорь!
Впечатление
запомнился Екатерине Петровне Кожевниковой Приморск 1947 года:
— Что в глаза бросилось? Порядок. Все разрушено было, но все в цветах.
Все в цветах абсолютно. Поверите? Жасмин. Одной сирени только несколько
видов: и персидская, и турецкая, и разных цветов. Рос такой кустарник цветущий,
что я даже не знаю, как он называется. Сколько пионов было! И у них как
сделано: сходит снег, начинает зацветать что-нибудь одно, потом другое и цветет
до зимы, пока не начнутся морозы. В каждом дворике такая загородочка. Не как у
нас сейчас: понаставили все штакетники, у кого покосился, у кого покривился. У
них была живая изгородь. И знаете, такими ступеньками: одна выше, другая
ниже, третья еще ниже. И начинает все это цвести снизу доверху. Все это
сплеталось с другими растениями: дикий виноград, плющ, еще что-то. А парк у
нас? Вы ведь посмотрите, какие реликтовые деревья были. Многие привозные.
Здесь чинара растет, пихта, пробковое дерево, бук, пирамидальный дуб. И все
это рассажено не просто аллеями, а как в природе растет.
И, конечно, остались в памяти первые встречи с немецкими жителями,
которых ожидали с любопытством и страхом. Первое время переселенцы
боялись пользоваться водой из открытых колодцев, думая, что она может быть
отравлена. Опасались поджогов и внезапных нападений, особенно ночью. Спали
по очереди, или мужчины сторожили, ходили вокруг домов с колотушками.
— Первую ночь очень намучались, — рассказывает Иван Семенович Блохин.
— Водившиеся в лесу дикие кабаны забежали во двор и наделали много шума.
Мы перепугались, потому что боялись нападения немцев, хотя их в поселке не
было.
Первая встреча с немцами запомнилась Сергею Владимировичу Даниель-
Беку:
— Прибыли на станцию Калининград. Из эшелона много не рассмотришь,
вагоны-теплушки закрывались плотно. Остановились, открыли двери... Когда мы
собирались, ехали, естественно, не могли не думать о немцах, и ненависть
заочно была большая. А тут вагон обступили немецкие ребятишки, аккуратно
одетые, но очень худые и бледные. Они просили подаяние. В поезде нашлись
такие, кто кое-что
мал по-немецки. И даже завязался какой-то разговор... Какая там ненависть!
38
Спустя многие годы с волнением вспоминает о своих первых впечатлениях от
увиденного в Калининграде Анна Ивановна Рыжова:
— Не видела я таких зеленых городов. Мне тогда показалось, что это символ.
Молодая зелень — это возрождение. Я почувствовала, что должна что-то сделать
для этого наверняка некогда прекрасного города. Чтоб гармония была. Да я тогда
слишком молода была и верила, что эту землю надо русской сделать. В общем-
то, как и все тогда.
Глава 4. ЖИЛЬЕ. БЫТ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ
Первое пристанище. Кто и как распределял жилье? Ни окон, ни дверей.
Меблировка. Русская печь или кафельная? Коммунальные заботы. Меди-
цина. Одежда, обувь, внешний вид. «Одинаковая бедность»
Первое пристанище
Говоря о жилье переселенцев, следует учитывать одно важное
обстоятельство: разницу сроков прибытия переселенцев в область. Военные,
которые после боев за Восточную Пруссию остались на ее территории, имели
возможность вселиться в сохранившиеся квартиры и особняки, зачастую с
полностью уцелевшей обстановкой. Гражданское население стало прибывать
позже, во второй половине 1945 года. Понятно, что запас просторных особняков к
тому времени истощился, и поэтому переселенцам доставалось жилье,
требующее основательного ремонта. Но и такого становилось все меньше,
положение с квартирами ухудшалось, и приехавшие в область после 1948 года
иногда начинали новую жизнь почти что с нуля...
Первое жилье переселенцев — это, как правило, временное пристанище,
перевалочный пункт, на котором люди задерживались от двухтрех дней до
нескольких месяцев, пока не находилось место постоянного проживания.
В 1946 году стала работать первая в городе гостиница— холодная и
неустроенная даже по меркам тех непритязательных времен. О ней рассказывает
Мария Павловна Кубарева:
«На ГРЭС N° 5 прибыло более 40 молодых рабочих. К приему и размещению
их руководители электростанции не подготовились.
По распоряжению директора электростанции т. Меликяна наспех забили
досками окна одного из полуразрушенных домов и назвали его общежитием.
Имевшиеся комплекты постельных принадлежностей разделили между всеми