Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

Коллектив авторов

работал не очень хорошо, — у того и здесь все приходило в упадок. У одних

около дома чистота, а у других везде мусор валяется. Некоторые даже ставили

коров в домах, ведь комнат было много, чтобы лишний раз не выходить на улицу.

В таких зданиях полы прогнивали, и дома приходили в негодность.

О таких же нерадивых хозяевах вспомнил Андрей Степанович Ч у б а р е в,

живущий в области с 1945 года:

— Как-то мы ехали через Славск и зашли в одно имение, где жили

переселенцы из

Мордовии. На первом этаже особняка стояли коровы и

кони, на втором — свиньи и овцы. На третьем, где жила раньше

прислуга, разместились сами. Мы спросили; «Как живете?» - Они говорят:

«Хорошо? Даже скот и тог живет на паркете!»

г — —

«[В совхозе № 47] лучшие дома заняты не переселенцами, а

комендантом тов. Рахимовым, бухгалтером тов. Прудниковым,

кладовщиком Бондаревым и многими другими. Жилфонд разрушается,

имеющийся используется варварски. Переселенцы тов. Кудрявцев, Белов

живут в прекрасном здании. Под жильем занято по одной комнате, по одной

42

заняли под склады, по одной — под коровник, свинарник, курятник, под

сено и дрова».

Из докладной записки уполномоченного Приморского райкома партии

А, Е. Губкина от 4 января 1950 года.

РГАЭ. Ф. 5675. Оп. 1. Д. 492. Л. 52.

Меблировка

Одной из самых острых для переселенцев проблем стала

необходимость обзаведения мебелью. Ведь не повезешь же ее с собой, а в

государственную торговлю мебель практически не поступала. И чем

больше переселенцев прибывало на новые земли, тем острее становилась

для них «мебельная проблема». Первые переселенцы, которые въехали в

полностью сохранившиеся дома, свои бытовые проблемы решали просто.

В домах было все необходимое. Заходи и живи... Нередко в таких домах с

обстановкой поселялись семьи старших офицеров, гражданских

руководителей. Но чаше всего мебель оказывалась в руках

предприимчивых дельцов.

Гатина Павловна Р о м а н ь рассказала о таком эпизоде:

—

Мы жили в Исакове, там была одна семья, которую даже близко

трудно было отнести к интеллигентной. Так у них в доме стояло два

пианино, хотя никто на них не играл. Хозяин занял дом со всем немецким

имуществом и забрал много из соседних особняков.

— После взятия Кенигсберга наши офицеры стали самостийно

занимать немецкие особняки, в основном в районе, который теперь

называется Северная Гора. Здесь не было бомбардировки, и все осталось

в чистоте и порядке. После эвакуации немцев из этого района ничего не

вывозили на склад, и наши офицеры вселялись в особняки с мебелью,

посудой и всем прочим, — вспоминает Александр Игнатьевич Фурманов .

Приехавшие позже переселенцы обнаружили квартиры уже

оголенными: ни стола, ни кровати, никакой утвари, так необходимой в

по-

вседневной жизни, не было. «Сначала мебели долго не было совсем. Спали

на полу. Наверное, года три или четыре. Одна фуфайка под голову и одно

одеяло. Все лежали валетом. Мать уходит утром на работу, фуфайку

выдергивает из-под головы, — а мы спим». (Из воспоминаний Антонины Г

ригорьевны Шадриной, поселок Дружба.)

Однако еще можно было найти брошенную мебель на чердаках, в подвалах,

в развалинах. Приобретая мебель, переселенцы нередко пользовались услугами

немецких жителей. Елена Кузьминична Зорина рассказала, что на углу улиц

Комсомольской и Чернышевского стоял небольшой домик, где жила немецкая

семья. За небольшую плату они давали адреса немецких жителей, у которых