Восточная Пруссия глазами советских переселенцев
Шрифт:
можно было купить ту или иную вещь. Большинство новоприбывших уже сами
мастерили себе кровати, сколачивали столы из досок и другого подручного
материала. Столкнулась с этой проблемой и Мария Степановна Басюк:
— Я приехала с одним чемоданчиком. Здесь, в лесничестве, койку нашла.
Сестра матрац дала, одеяло. А подушки знаете из чего делали? Вот подморозит,
пойдем на болото, камыша наберем, точнее его самые верхушки, шишки. Они
пух. И на рынке такие подушки продавались, двадцать пять рублей за штуку.
Рынок был ими завален. Если за ними ухаживать, то их лет на пять хватало. А
если не ухаживать, то они быстро пропадали. У нас соседка была, поглядела, что
43
у нас такие подушки, и тоже себе сделала. А сама она была неаккуратная, и они у
нее быстро пропали, червяки такие завелись.
Русская печь или кафельная?
Большей частью в немецких домах, даже многоквартирных, отопление было
печное. «При здешнем климате — это лучший вариант: воздух сухой, тепло
сохраняется два-три дня. Но самое главное — отделка печей. Каждая печь —
произведение искусства, украшения кафеля — ювелирная работа. Это чисто
немецкая черта, практично и красиво. Ну, и, конечно, камины: английская
изысканность и немецкая прочность» (Анна Ивановна Рыжова). Восхищается
немецкими печами и Екатерина Сергеевна Моргунова, попавшая в 1946 году в
поселок Мелькемен на границе с Литвой: «Какие там печи были! Кафелем
выложенные, красивые. Они у них на колесах, на катках, куда хочешь ставить
можно».
Впрочем, восхищение искусной работой немецких умельцев не было
единодушным.
— Я был очевидцем одной дикой сцены, — говорит Алексей Николаевич
Соловьев, бывший лектор обкома партии. — Во время XX съезда КПСС я в
составе пропагандистской группы был направлен в
Гусевский район, колхоз имени Гусева. Это был уже 1956 год. Идем по селу,
вдруг слышим грохот в избе, крики. Мы туда. А там мужик рушит великолепную
изразцовую печь. Кричит: «Они мою мать повесили! Гады! Ничего от них не
оставлю!»
Когда грянули морозы зимы сорок шестого — сорок седьмого годов, каких
давно не знала Прибалтика, кафельные немецкие печи уже не стали справляться
с обогревом квартир. Кроме того, были переселенцы, особенно из сельской
местности, которые не смогли побороть в себе тягу к привычной русской печи.
Григорий Иванович Менъшенин из поселка Севское Правдинскогр района,
например, так решил проблему:
— В доме стояла немецкая кафельная печка, но она мне не подошла. В
России самопеком хлеб пекли.
была плита. Она мне тоже не понравилась. У русских печь как печь, грела
хорошо, да и полежать можно. Я здесь самый первый все переделал по-своему.
Те, кто не мог сложить себе печь сам, пользовался услугами немецких
мастеров или же добывал железные печи «буржуйки».
Ну хорошо, печь сложили, утеплили, как могли, квартиру, — а топить чем?
Ведь топливом города и поселки в ту пору не снабжались. Военные решали эту
проблему, по утверждению Александра Игнатьевича Фурманова, как всегда,
организованно:
— В казармах было холодно, и поэтому почти в каждой комнате
устанавливали передвижные кафельные печки. А где их не было, то они скоро
появились после розыска в домах, оставленных немцами. Дров и брикетов не
было. Из каждого экипажа танка выделяли по одному солдату, который после
обеда искал топливо. Разрушали жилые дома за пределами военного городка:
сначала окна, двери, взламывали пол, потом крышу — этим отапливались.
Немцев, проживающих в поселке, не трогали. Брали дрова там, где они не жили.
А вот что вспоминает Надежда Архиповна Пискотская, приехавшая в 1946
году из Тамбова:
— Ходили дрова собирать по развалинам. Бывало, в развалку пойдешь, а
там — рамы оконные, двери. Все шло в ход. Однажды нашли подват с угольными
44
брикетами, которые немцы делали из угольной пыли. У них ничего не пропадало.
Они эти брикеты прессовали, получалось отличное топливо.
И под конец темы — один любопытный случай из воспоминаний Сергея
Владимировича Даниель-Бека, приехавшего в Кенигсберг 14-летним мальчишкой:
— Первым делом стали думать о самом насущном — пище. Надо было найти
дрова, чтобы приготовить обед. В семье это была моя забота. Я вышел на улицу,
смотрю — ребятишки тащат доски. Оказывается,
готовясь к нашему приезду, немцы сделали для нас дощатые уличные
туалеты. На одном написано по-русски «Женска», на другом — «Му- женска». В
общем, когда я прибежал, туалет уже доламывали. Но и я успел кое-что ухватить.
В тот день мы были с горячей пищей.
Невольно возникает вопрос: а не проще ли было заготовлять дрова в лесу?
Но, по мнению Афанасия Степановича Ладыгина из поселка Тургенево, основная
причина заключалась в том, что у людей было чувство временных жильцов на
этой земле, отсутствие хозяйского к ней отношения. Ведь дрова надо
выписывать, ехать за ними в лес, пилить деревья. А тут топливо было под рукой.