Вот придет кот
Шрифт:
Поднять якоря! Полный вперед-назад!
Так и плывем, братец…
ВОЖДЬ
Хорошо, какой там у нас год подкрался? Две тысячи седьмой, кажется.
Ну, что тебе рассказать? Подкрался, опрокинул бокальчик шампанского, закусил салатом оливье и произнес: «Так-с… Чего тут веселенького намечается?.. Ага, — выборы. Снова, значит, выборы… Ладно, хоть так развлечемся, на безрыбье и рак — рыба…»
Но пропусти мимо ушей, брат мой, эти недостойные кривляния. Выборы — вещь серьезная, а потому и поговорим серьезно.
Как тебе известно, выборные кампании в странах с недоразвитой (то
В странах же суверенной демократии забота о душевном покое людей является главной целью, и потому выборные кампании здесь не должны нарушать стабильности.
Гармония жизни при суверенной демократии обеспечивается тем, что наличие разных партий — коли уж этого нельзя избежать — не отменяет главенства одной из них, руководимой лидером нации. Число голосов, поданных за главную партию, должно постоянно расти. Причем рост этот необходимо заранее планировать, чтобы исключить неразбериху и путаницу.
«Но, — спросишь ты, — в чем же тогда интрига выборов? И не соскучится ли народ без интриги?»
Вопрос резонный. При суверенной демократии народ не должен нервничать, однако не должен и скучать. А интрига заключается в том, какой именно план по числу голосов будет «спущен сверху» на этот раз. Интрига — в трепетном ожидании: будет ли это, скажем, девяносто процентов или ограничатся, скажем, восьмьюдесятью?
Суверенная демократия не отменяет, а, наоборот, обостряет выборную борьбу. Главной партии в таких условиях приходится бороться не только с конкурентами (этих как раз можно в расчет не брать), а в первую очередь с самой собой. В руководстве партии возникают жаркие дискуссии. Образуются группы радикалов, согласных только на девяносто процентов, не меньше. Им противостоят группы умеренных, готовых согласиться на восемьдесят. Не исключено и появление ренегатов — беспринципных типов, которых удовлетворят и какие-нибудь шестьдесят-семьдесят. В таких условиях определить окончательную цифру и передать ее «на места», в избирательные комиссии — адов труд.
Вот где настоящая интрига, скажу тебе. Вот где борьба!
Только и это еще не всё. Когда цифра, наконец, согласована и доведена до сведения каждого губернатора, образуется новая интрига.
Ты можешь спросить: «Откуда ей взяться, если почти все губернаторы — члены одной, главной партии?» Верно, почти все до единого (иначе партия не звалась бы «Единая»). Но в том-то и фокус, что партия одна, а их много. И такой глупости, как выборы губернаторов, теперь, слава богу, нет, в отличие от времен, которые ты застал. Потому что невозможно строить какую-либо демократию, а тем более суверенную, опираясь на волю не до конца созревшего населения. Созревание же его — населения — возможно лишь в условиях «вертикали власти». А вертикаль, как ты понимаешь, не может быть выбрана. Она может быть только назначена. Это азы демократии.
Теперь — об интриге.
Суть ее в том, что партия, как уже сказано, одна, а губернаторов много. Это порождает здоровую конкуренцию. Сразу после того, как губернаторам сообщили нужную цифру, они начинают бороться друг с другом. Каждый стремится перевыполнить план. Образно говоря, толкнуть штангу потяжелее, навесив лишний блин. И народ вновь замирает
Но заметь, что при всем накале страстей, при всей непредсказуемости результатов (девяносто, восемьдесят, семьдесят?), при всей остроте выборной кампании, никаких сомнений в том, кто победит, а следовательно, и никаких поводов для излишних волнений нет. То есть достигается гармоничное единство борьбы и стабильности.
Вот что такое суверенная демократия…
Хорошо, с теорией закончили. Теперь попробую рассказать о самом процессе, за которым, правда, следил не очень внимательно — другие дела отвлекали.
Но если по правде, то и следить было, в принципе, не за чем. Разве что, какой лозунг выберет любимая партия на сей раз, поскольку ни одна уважающая себя партия не идет на выборы без лозунга.
Тут история последних ста лет предлагает разные варианты. Например: «Вся власть советам!» Однако этот слишком затерт и порой вызывает ненужные ассоциации. Более радикальные, такие как, скажем: «Кишкой последнего попа душить последнего тирана!», не соответствуют духу времени. «Даешь коммунизм к 80-му году!» тоже потерял актуальность. К тому же под лозунгом хорошо идти в бой, если он привязан не к абстрактной идее, а к конкретному символу. Избирателю хорошо бы видеть перед собой какой-то четкий образ, вызывающий любовь и надежду.
В данном случае образ этот, естественно, мог быть лишь один. Потому, не мудрствуя лукаво, его и выбрали.
Лозунг звучал незамысловато: « План Путина — победа России».
В чем именно состоит план и над кем следует одержать победу, не уточнялось. Да в том и не было необходимости. Какая разница?
Сам автор плана (не важно какого, важно, что плана) согласился украсить своей фамилией первую строчку партийного списка. И тут проявилась, я бы сказал, гибкость мышления. Согласившись на первое место в партийном списке, лидер нации решил в данную партию до поры до времени не вступать. Чем слегка озадачил многих не искушенных в политике граждан.
Но если с партийностью лидера возникали вопросы, то по части любви к нему вопросов ни у кого не было. Тем более у юных защитников дела партии, о которых я уже, помнишь, рассказывал.
В марте, как только повеяло весной и любовью, пятнадцать тысяч молодых активистов, не в силах больше сдерживать чувства, собрались в Москве.
Акция получила название «Связной президента» и началась большим митингом. Впечатление, доложу тебе, было сильным. Демонстраций мы с тобой повидали немало, но меня, признаюсь, всегда смущал некий разнобой в одежде. А здесь на всех участниках общая униформа — одинаковые белые курточки, одинаковые красные кепочки и одинаковые фирменные сумочки через плечо. Никакой пестроты, залюбуешься. Добровольный, спонтанный порыв. Стихия!..
После митинга все разъехались по Москве — предстояло нести слово правды в гущу народа. Молодые активисты шли по улицам и вручали прохожим анкету на предмет выявления сознательных граждан. Среди вопросов был, например, такой: « Как Вы думаете, США откажется от планов захвата наших ресурсов?» Если выяснялось, что отвечающий не знаком с планами захвата, надлежало разъяснить. Другой вопрос звучал так: « Вы согласны, что в случае устранения Путина или отхода от его курса в стране наступят смутные времена, власть захватят ставленники Запада и экстремисты?»