Война сердец

Darina Naar

Данте, рухнув на колени у постели, прижался губами к её запястью.

— Эсте...

— Нет, не уходи, не бросай меня... вернись, вернись ко мне, миленький... — прошептала она хныча.

Данте оцепенел. Если он сейчас услышит, как она зовёт мёртвого Маурисио, он шагнёт прямо в окно. Он больше не вынесет этой муки.

— Пожалуйста, вернись ко мне... люблю... я тебя люблю, Данте, Данте...

Безграничное блаженство заполнило грудь Данте, и солнце взошло в его сердце, когда он услышал из её уст своё имя. Значит, она не забыла.

Обняв Эстеллу

двумя руками, Данте уткнулся носом ей в живот и расплакался. Ревел навзрыд, но впервые в жизни от счастья.

Через время Эстелла ощутила: по лицу её течёт дождик. На вкус он был солёный как морская вода. Она сонно отмахнулась, стирая с лица капельки, и под руку ей попались мягкие пряди чьих-то волос.

— Чудесно... — пролепетала она, унюхав тонкий аромат мяты.

Распахнула глаза. Данте, сидя на полу, прижимался щекой к её щеке. Лицо его опухло от слёз; они текли ручьями, реками и попадали Эстелле в рот.

— Данте? — удивлённо спросила она. — Это ты? Ты что тут делаешь?

— Эсте... моя Эсте, как я тебя люблю... Я никогда не переставал тебя любить. Ты мой мир, мой воздух, моя жизнь, — шептал он ей в ушко.

Сердце у Эстеллы судорожно затрепыхалось. Это не сон? Она это правда слышит? Но ведь три дня назад Данте и видеть её не желал.

— Данте, Данте, погоди, я ничего не понимаю... А что происходит? — промямлила Эстелла, касаясь губами его губ. Как она любит эти губы, самые родные, самые желанные.

— Прости меня, Эсте. Прости, что был груб с тобой. Я тебя довёл до того, что ты заболела. Я знаю, я очень плохой. Я всегда был никчёмным, упрямым, злым. Таким и остался. Но я не могу жить без тебя, это слишком больно. Я так устал... Если ты сейчас меня выгонишь, я пойду на улицу и брошусь под экипаж, — выдал он совсем по-детски.

— Какой же ты глупенький! — Эстелла обхватила его двумя руками за голову. Взъерошила волосы на затылке, припомнив, как он любил эту ласку. — Данте, мой Данте... Я никуда тебя больше не отпущу. Я тебя люблю, люблю с двенадцати лет и не переставала любить ни на секундочку, — всхлипывая призналась она.

— Правда?

— Клянусь!

Слёзы, поцелуи, нежные, едва различимые слова — всё смешалось в кучу.

Когда беззвучно отворилась дверь и Ламберто, сунув туда нос, хотел вмешаться, Йоланда схватила его под локоть.

— Оставь их, — мягко, но настойчиво шепнула она.

— Но, милая, это неприлично! — возразил он тоже шёпотом. — Эстелла вдова, она должна соблюдать траур, а она целуется с мужчиной в собственной спальне, в кровати. Они даже дверь не закрыли. У нас не бордель, тут приличный дом. Если отец узнает, будет скандал.

— Если ты ему не скажешь, он и не узнает. Пойдём, не надо им мешать, — прикрыв дверь, Йоланда потянула Ламберто за собой.

— Но...

— Никаких но! Ламберто, ну не будь эгоистом. Мы с тобой ждали друг друга двадцать пять лет. Ты хочешь, чтобы Данте с Эстеллой постигла та же участь? — Йоланда заискивающе заглянула ему в лицо. Несмотря на мягкий характер и нежный голосок, стоять на своём она умела не хуже,

чем Данте.

— Нет, но... — совсем растерялся Ламберто. — Я полагал, что Эстелла страдает из-за смерти Маурисио, — честно признался он. — Я думал, их отношения с Данте — пройденный этап. Я хотел помочь Эстелле, даже упрашивал отца не запрещать ей работу в салоне мод. Как же так?

— Какие вы мужчины всё-таки слепцы! Не видите дальше своего носа. Они же любят друг друга с детства! Они много страдали, они ждали этого счастья. Так же, как мы. Или ты считаешь, милый, что мы заслужили наше счастье, а они нет?

— Разумеется нет! Я так не считаю! — запротестовал Ламберто. — Я очень хочу, чтобы Данте и Эстелла были счастливы.

— Вот и прекрасно! — обрадовалась Йоланда. — Лучшее, что можно сделать, — оставить их в покое. Пусть они наслаждаются своей любовью.

— Йоланда, ну а как же репутация?

— Ох, как вы мне все надоели со своей репутацией! — с укором вздохнула она.

— Милая, но это не моя прихоть, — оправдывался Ламберто. — Мы с отцом занимаем слишком высокие должности при дворе. Поэтому скелеты и тайны этого дома от общества надо скрыть. Никто же не запрещает этим двоим оболтусам любить друг друга, но это нельзя выставлять напоказ. Надо потерпеть до окончания траура. Вдова может выйти замуж и во второй раз, и в третий, и в десятый, но всё должно быть по правилам.

— Мы с ними это обсудим, — пошла на встречу Йоланда. — Мы их уговорим повременить с публичным проявлением своих чувств. Но ни мы, ни твой отец не вправе их разлучать. Любовь всегда в приоритете.

Крыть Ламберто было нечем, и он сдался на милость победителей.

Два года минули как по волшебству. Хотя о волшебстве во дворце Фонтанарес де Арнау старались не вспоминать — чересчур болезненными были эти воспоминания.

Данте, избегая прилюдного проявления своих магических навыков, скучал по дням, наполненным сказкой. Но без магии обойтись он не мог и не хотел — тайком ото всех одевался и причёсывался манипуляциями руками или щелчком пальцами переставлял мебель в комнате.

Всё же магия — его сущность. Он колдун и не может, не должен отказываться от этого дара. Магические способности в нём природные, они передались ему по наследству. А вот перстня теперь не было. Данте не расстраивался, но иногда думал: жаль, что он больше не может читать мысли.

В последующие годы Данте много размышлял о своей жизни, вспоминая её радостные и печальные моменты, самые страшные, самые счастливые, самые больные. Магия всегда приходила к нему на помощь, своеобразно, но... Был бы он сейчас жив без неё? Навряд-ли. Всё-таки магия — не проклятие, это дар судьбы. Так же, как любовь Эстеллы. И он должен научиться принимать себя таким, какой он есть. Да, это тяжело — отличаться ото всех, но... у него есть своё мнение, он никогда не пойдёт за стадом, как покорная овца, а выберет свой путь, тот, что подскажут ему разум и душа. Надо лишь научиться жить без оглядки на чужое мнение.