Война сердец

Darina Naar

Эстелла забралась в постель и свернулась клубочком в ожидании, когда Данте надоест притворяться ледышкой. Не тут-то было! Стрелка часов уже приближалась к полуночи, а Данте всё сидел в обнимку с книгой.

— Данте! Может, мы уже пойдём спать? — властно позвала Эстелла.

— А я не даю тебе спать? — удивился юноша.

— Но разве ты ко мне не придёшь?

— Ну уж нет. Чёрта-с два! Сегодня я сплю на софе, — отрезал Данте.

— Почему это?

— Потому.

Эстелла закуталась в одеяло и отвернулась к стене.

— Данте, ты придёшь или нет? — раздражённо бросила

она ещё через полчаса.

— Нет. Ты же спать хотела. Вот и спи.

— Я не хочу спать одна.

— Положи рядом с собой плюшевого кота, который сидит на шкафу, — Данте ухмыльнулся, услышав как гневно заскрипела кровать. Немного погодя, он, отложив книгу, загасил свечу и растянулся на софе.

— Я предупреждаю в последний раз, — подала голос Эстелла, — мне холодно, и если ты не придёшь, я приду к тебе сама, и мы будем спать на софе вместе!

— Если ты так сделаешь, я сползу на пол, так и знай.

— По-твоему, я должна спать на полу? Ты обнаглел!

— Я тебя ни к чему не принуждаю. Спи на кровати.

— Но мне холодно!

— Хорошо, я разожгу камин.

Данте встал, зажёг свечу и немного повозился с камином. Погасил свечу и вновь лёг на софу. Треск огня баюкал, погружая комнату в тепло, а её обитателей в состояние неги.

— Данте, — опять позвала Эстелла.

— М?

— Мне жарко.

— Вам, принцессам, не угодишь! — насмешливо отозвался Данте. — Что по-твоему я должен сделать?

— Ничего, — набычилась Эстелла.

— И вправду жарко. Пойду-ка я окунусь в прохладную воду, — и Данте ушёл в ванную.

Эстелла ощущала разочарование вкупе с обидой. Она ведь сама его зовёт, а он не идёт! Где это видано, чтобы девушка уговаривала мужчину лечь с ней в постель? Чего он хочет? Нет, всё хватит! Она тоже не железная. Сейчас он выйдет из ванной, и она подойдёт к нему, и сама поцелует. И будь, что будет.

Эстелла вытащила из угла свой чемодан. Выудила из него шёлковую ночную рубашку с кружавчиками. На глаза ей попалась бутылочка с бабушкиным снадобьем. Выпить? Но тут щёлкнул засов, и Данте появился в дверях ванной. Мокрый и почти голый — в одном полотенце. С длинных волос его по спине и груди на пол стекала вода.

— Ты пойдёшь в ванную, тебе же было жарко? — спросил он хитро.

Конечно, он делает это специально. Мог бы и одеться. Гибкое и сильное, с выпуклыми мышцами и гладкой кожей, тело Данте на Эстеллу действовало безотказно — она чуть не задымилась от страсти и желания.

И Эстелла ринулась в ванную, прихватив ночную рубашку, полотенце и пузырёк с зельем. Заперлась, откупорила бутылочку и сделала глоток. Снадобье на вкус было горьким. Эстелла поморщилась, но сделала ещё глоток. Бабушка говорила, что пары глотков достаточно. Вздохнув, Эстелла сделала ещё и третий глоток. Для надёжности. Приняв ванную, набросила белый шёлк на влажную кожу и робко высунула нос за дверь.

Но Данте в комнате не было. Стоя на балконе, он любовался на многочисленные звёзды. В одном полотенце и с мокрой головой. И, похоже, одеваться не собирался.

— Ты что спятил? Тут же ветер! Ты простудишься, — укоризненно сказала Эстелла.

— Ничего подобного! Я люблю ветер.

— Данте...

—

М?

— Пойдём в комнату.

— Зачем? Чтобы опять играть в кошки-мышки?

— Нет, мне не нравится, что ты стоишь на ветру. Ты заболеешь, ты же весь мокрый. И ты... ты мне нужен.

— Хорошо. С условием.

— С каким?

— С тебя поцелуй.

Эстелла рассмеялась, но и опомниться не успела, как её сжали в объятиях. Подняв любимую на руки, Данте втащил её в комнату и усадил на кровать.

Цепкие руки его скользнули под эстеллину рубашку, стягивая с плеч нежный шёлк.

— Данте, ты правда меня любишь?

— Я тебя люблю, Эсте.

— И ты меня не бросишь? Вдруг я тебе надоем потом...

— Какая ты дурочка! Неужели ты не поняла до сих пор, что я люблю тебя с момента, как впервые увидел? Я люблю тебя с двенадцати лет! Ты для меня как воздух, без которого нельзя дышать, как вода, что утоляет жажду, как солнце, без которого погибает всё живое.

— И мы будем всегда вместе?

— Всю жизнь.

Чёрные локоны Эстеллы рассыпались по белым простыням, и она поддалась жарким поцелуям. Аромат мяты и зелёной листвы, коим благоухала вся постель, волосы, и кожа её хозяина, доводили Эстеллу до умопомрачения. Мягкие пальцы пробежали по спине, и Эстелла осталась без одежды. Волна стыда и наслаждения окатила девушку, когда Данте, прижав её обнаженной грудью к своей груди, замер, ловя ощущения. Эстелла выгнулась, как кошка, подставляясь под ласки, и губы Данте заскользили по её лицу, плечам, животу, спускаясь вниз и возвращаясь обратно; тяжёлые влажные волосы закрывали ему лицо, и на Эстеллу с них падали капельки воды.

Пламя яростно полыхало в камине. Его языки отражались в окнах и зеркале на стене, и, казалось, что комната тоже охвачена огнём.

Ощущения были новые, ни на что не похожие. Сколько раз Эстелла представляла себе этот миг, но реальность не шла в сравнение даже с самой смелой из её фантазий. В темноте она видела, как сияют сапфирами его глаза. Эстелла не думала ни о чём и ни о чём не сожалела, отдаваясь чувствам. Назад дороги нет. Теперь они связаны навсегда.

Яркая вспышка... Эстелла открыла глаза, вообразив, что начался пожар, и вскрикнула: вся кожа и у неё, и у Данте светилась золотом. По венам будто струился солнечный свет. Наверное, это магия. Его магия. Это не было неприятно, сила и тепло распространились по телу, от кончиков ресниц до кончиков пальцев, словно волшебство, живущее внутри Данте, перетекало и в Эстеллу.

— Люблю... люблю тебя, Эсте, — шепнул он. — Тебе хорошо?

— Да... и я... тебя люблю... — выдохнула она одними губами.

Жар, страсть и магия, подобно морским волнам, вбуравливались в кровь, прожигая на сквозь кожу, и Эстелла почти отключилась, зависнув где-то между небом и землёй, между раем и адом...

Время текло, будто песок сквозь пальцы. Приближался рассвет. Солнце — огненный шар — появилось на горизонте. В небе не было ни облачка. Наступающий день обещал быть жарким. Огонь в камине потух, и угли едва тлели. Данте и Эстелла заснули, обвивая друг друга ногами и руками, как две змейки, украшенные чёрной пеной искрящихся волос.