Вождь из сумерек
Шрифт:
– Выходит, что так. Ребята что надо. Тот пожар над сумерками – их рук дело. Подружитесь.
Но Леха и здесь не утерпел:
– Эльфы? Так это мелюзга с крылышками не больше мизинца. Порхают от цветка к цветку.
– Эльфы, как и люди, разными бывают. Мы лесные. Нас еще и светлыми называют. Есть горные. О темных я уже говорил. А это, должно быть, цветочные, – Рэд принял Лехин треп за чистую монету и пустился в пространные объяснения. – Говорят, что и орки когда-то эльфами были. Проклятие на них висит.
– Это Рэд, ребятки. Рэдэльф. Катаклизмы
– Да ну? – удивился Леха. – Но без тебя-то дело не обошлось? Или ты в сторонке стоял, картинкой любовался?
– Я только события поторопил, – скромно ответил Стас. – А где Пивень? Не в его правилах в сторонке стоять.
– С конязем он, – нахмурился Груздень.
– Груздень, гость в дом – радость в дом. Подбородок приподнять, пузо вперед. Или конязь все еще в обиде? У нас, Груздень, говорят: «стерпится-слюбится». Показать товар лицом. Все без утайки. Пусть узнает, что с нами лучше дружить. И делать это двумя руками.
Груздень промолчал, но по его лицу было видно, что до сих пор он искренне не понимает, почему Веселин упустил такую возможность перерезать горло этому самому конязю.
Вот жизнь! С людьми некогда остановится поболтать. По душам поговорить. На завалинке семечками поплевать.
Наконец-то дом. Милый дом.
Повалился на лавку и с наслаждением вытянул ноги. Повернулся к застывшим на пороге эльфам.
– Бедновато живем? Что делать? Обустраиваемся. Да вы проходите. Выбирайте местечко, присаживайтесь. Будьте, как дома. Леша, там под лавкой где-то мои кроссовки. Никак шлепанцами не обзаведусь. Не сочти за труд. Груздень, поесть бы… Мы последнее время больше святым духом обходились. А такие продукты на любителя.
Груздню выходить не пришлось.
Двери распахнулись, и на пороге показался Хмурый. А за ним вои с горшками, чашками, плошками, кружками.
– А вот и воевода кстати. Не придется посылать за ним.
– Я не один, командир.
– Не один, так не один. Потеснимся.
Воевода отступил в сторону, пропуская вперед волхва и Соколяньского конязя.
Стас гостеприимно улыбнулся и, как был босой, шагнул ему навстречу.
– Извини, конязь, только с дороги. Давай по-домашнему.
Конязь, не ожидавший такой встречи, растерялся.
– Воеводу Хмурого ты знаешь. Груздень известен. Алексей… Светлые эльфы. Прошу к столу. Отведаем, что Хмурый для нас припас.
Подхватил гостя под локотки, под белы ручки, и увлек к столу, успевая приговаривать.
– Своим углом не обзавелся, не посетуй. Леша, наливай… Со свиданьицем, конязь.
Выпили, закусили.
– Не вовремя выпитая вторая… Как дальше, Стас?
Торопится Леха, пока конязь не опомнился и не потребовал дипломатического протокола.
Выпили…
– Алексей, Груздень. Кратко, телеграфно. Только суть. Эмоции для лучших времен оставьте.
Леха с сожалением оторвался от блюда с запеченным со всякой
– Прошел, как ты сказал, на пять дней пути. Четыре крепостишки. Обнесены тыном с вышками по углам. Более или менее приличная только одна. Остальные даже на дрова не пригодны. Посмотреть не что. Гарнизоны от полусотни до двух сотен. От безделья маются. Спят без просыпу. Воевод поменял всех, мышей не ловят. Двоих отпустил восвояси, один здесь, у Хмурого. Возражал категорически. Чуть митинг не устроил. Я уж думал, о правах человека заговорит. Крепости приказал укреплять со всем старанием.
– Груздень…
– Пять крепостей, вождь. Один детинец совсем пропащий. Углы обвалились. Велел землей забивать и крепить деревом. Один похож на наш, на четыре сторожевых башни. Стены засыпные. Дружина в три полусотни. В остальных народа поменьше. Воеводы никудышные, стыд один. Гож только один, да и с тем Мину оставил. Присмотрит. Остальных сменил. Ждут тебя, командир, у Хмурого. Дальше не пошел. Необжитый край.
Дослушав до конца, повернулся к конязю.
– Выпьем, конязь? Леша, налей ребятам.
После выпитого вина и сытной еды Стас чуть разомлел. Почувствовал себя и впрямь, как дома.
– Конязь, а мы ведь с тобой почти ровесники. Давай без чинов и церемоний. Как звать-величать тебя?
– Зорень, – против воли проговорил конязь.
– Ну, а меня как угодно звать можешь. Стас, Слав – все едино. Волком назовешь, тоже не обижусь, – добродушно представился Стас, глотнув из чарки. – Хорошо, что приехал, Зорень. Послушаешь, посмотришь, поспрашиваешь, многое иначе увидится.
– Я умею смотреть, Слав. И слушать.
Стас легонько наклонил голову и потер пальцем правую бровь.
– Значит, судари мои, две – три сотни верст в одну и на столько же в другую стороны. Тесновато, но лиха беда – начало. И около тысячи мечей.
– Алексей и ты, Груздень. Извините, ребятки. Отдыхать не дам. День, два… не больше. И в дорогу. Леша, ты бери полк, как наши предки говорили, правой руки. Тебе, Груздень, левый край со своим полком закрывать. С собой возьмете по десятку. Больше не дам. И то – взамен потребую по полусотне. Волочок – база. Так и у вас. То, что покрепче – база. Остальные заставы. Десятка два воев и хватит. Наладите свободное патрулирование. Леша, объяснишь коллеге, как и что… И не жалейте людей. Кто-то из умных сказал: «Жалеть, значит – не жалеть». Для этого и ребят даю.
Груздень открыл было рот, но Стас предупредил его вопрос.
– Я помню. Как только появится Толян, немедленно отправлю его к тебе. Угадал? Только боюсь, друг мой, как бы твоя жена ко мне с разборками не пришла.
Груздень оскорблено засопел.
Стас виновато пожал плечами. Наступил парню на любимую мозоль.
– Война уже началась, друзья мои. И не сегодня, Зорень, – удержал он конязя от возражений. – Неторопливая, незаметная, странная и непонятная. И почти бескровная. По эту сторону Сумерек. А что по другую?