Вождь из сумерек
Шрифт:
Ответа не последовало.
– Вот то-то и оно. Зорень, это эльфы. Они из того же мира, что и Сумерки. И те, кто прячется под ними. Или за ними. Я уже говорил, что они отказались от своего народа, от своего гибнущего мира, от родных и близких, когда помогали закрывать ворота в наш дом.
Замолчал, обводя тяжелым, медленным взглядом сидящих за столом.
– Я хочу, чтобы вы услышали от них то, что слышал я. Рэдэльф, говори. Коротко. По существу. Без красивостей. Люди военные, с поэзией знакомы мало. И скажи
Рэд переглянулся с друзьями, помолчал и вздохнул.
– Принц. Принц Бодрен с малой дружиной…
– Ясно. Еще одна заноза в заднице.
Увидел огорченное лицо и поймал на себе потерянный взгляд.
– Ах уж эти монаршие особы! Все-то им дома не сидится. Все-то им подвиги подавай. Ладно, Рэд. Не умирай раньше времени. Найдем мы твоего принца. Принц, брат, не иголка в стогу сена. Принц, он и Африке принц. А пока довольствуйся тем, что есть. – Повернулся к конязю, который широко раскрытыми глазами, не скрываясь, разглядывал эльфов и немного виновато улыбнулся – Зорень, ты извини меня. Не помню, когда последний раз спал. Прилягу, пока Рэд вас развлекает. Хмурый, разбудишь. А вы не расходитесь, отцы-командиры.
Но далеко уйти не удалось.
Только отошел от крыльца, как остановил его Бэрдяй с десятком пожилых мужиков.
– Исполать тебе вождь.
Шапку в руке мнет, но стоит бодро, смотрит смело. Глаза не прячет. Да и старики не робеют, хотя и за шапками потянулись.
– И вам здравствовать. Ну, как тебе, Бэрдяй, на новом месте живется? Не обижают тебя мои волки?
– Так с чего бы? На одном языке говорим, под одним небом ходим, одним хлебом кормимся.
– Вот и славно. С чем пришли, старики?
Заметив его, один по одному вокруг стали собираться люди. Стас неприметно вздохнул, понял, что подремать не получится.
– Есть разговор к тебе, вождь.
– Тогда лучше присесть. А то набегался я за эти дни.
– Так оно и понятно. Эвон какое пожарище устроил в черном лесу. А когда-то всем лесам был лес. Небо вершинами подпирал. Народу тьмы кормил, обувал, одевал.
– Да ну? А я думал – степь да холмы.
Сели кто где. Стаса по-деревенски – в середине на бревне усадили.
– Вот те и ну. Держава от края до края. Скачи, не доскачешь. Одним концом в горы упирались. За Сумерками их теперь и не видно. Другим в море-океан. Соседние конязья да каганы у крыльца стояли, в рот заглядывали и милости ждали.
– И что? Что стряслось?
– А то и стряслось, что разодрали коняжество в стародавние времена в лоскутья, как снохи угол у свекровки. Кому ухват, кому горшок, кому тряпка у порога. Так и дерут по сию пору, хотя уж и драть нечего. А тут и Сумерки!
– Чудны дела твои, Господи.
Да уж. Только Род наш не при чем. Сами управились, без него. Такого начудесили! А было время, когда княжата
– А Соколянь?
– А что Соколянь? Задворки. Кус незавидный. Всеми ветрами битый. Так и на него порой сдуру наскакивают. Рать не велика. Народу не лишка. Только ленивый не ущипнет. Есть, правда, города богатимые, торговые. Но те уж давно сами по себе живут и перед конязем Зоренем шапку не ломают.
Старики разговорились.
Сам не понял, как болячку расковырял.
Друг друга перебивают, торопятся каждый свое сказать.
Стас задумался и почти не слушал, что они говорят.
Все как всегда. Как везде и всюду.
– К тебе пошли, когда увидели, что и сердцем горяч, и умом трезв, и делом дерзок. Только уж непоседлив больно. Степенства мало. Спишь, где попало, ходишь в обдергайке. Гость приехал, приветить негде.
– Срамно волчьему роду.
Стас смутился.
– Рук на все не хватает, старики. Сами видите, от воеводы Хмурого кожа да кости остались.
– Вот за тем и пришли к тебе, вождь. Терем решили тебе всем миром ставить. Чтобы людям не стыдно было в глаза смотреть.
– Не до терема сейчас, – недовольно проворчал Стас. – Посад тыном не закрыт. Сами под небом живете. Не на улице сплю…
– А мы не для тебя. Для рода ставим. Дом окнами красен. А ты в волоковое оконце выглядываешь.
Стас растерянно улыбнулся. Никак не ожидал он подобного разворота событий.
– Да я больше из седла выглядываю.
– И наряд коняжеский справим. А то у тебя из одежды только шкура волчья на плечах да мечи за спиной.
– На какие шиши? – вскинулся Стас. – Я не знаю, чем завтра воев кормить буду, детинцы править, а вы наряды на меня одевать.
Сгорбившийся от старости дед, щуря слезящиеся глаза, устало, но твердо перебил его:
– Объявим и конязем. Великому делу великое начало должно быть. Под твою руку что ни день, то сельцо, то весь, а то и городок приходит от княжат-захребетников. Или не говорил тебе твой воевода? А воев кормить – не твоя печаль…
– Так когда такое было?
– То-то и оно, что когда. А тебе бы поменьше бегать надо.
– Под лежачий камень вода не бежит, – попробовал отговориться он.
– Побежит и вода, если тот камень как надо уронить, – устало возразил все тот же старик.
– От нужды бегаю.
– От нужды убегать хорошо. А так она сама в гости пожаловать может, – проворчал Бэрдяй. – Сказывают, ты эльфов с собой привез? Словно сказку нам вернул. Это к добру. Сказки все добром кончаются. Смекаешь, к чему клоню?
– Вот только этого, дед, не надо! Так и сказочного богатыря из меня слепите. Витязь в волчьей шкуре! – совсем невежливо прервал его Стас. – Этого мне еще не хватало. И так уже болтают невесть что.