Возвращаясь к себе
Шрифт:
— На работу? Да какая работа! — потом смотрит на себя в большое зеркало и ужасается. — Это я? Что с моим лицом? А одежда!
Ура! Если она думает о внешности — не все еще потеряно. Поэтому очень спокойным, деловитым тоном говорю:
— Иди в душ, потом заедем в магазин и купим тебе что-нибудь.
Она вдруг меняется в лице и произносит самые страшные для меня слова:
— Мне нужно домой…
Теперь надо по-другому, теперь только честно, чтоб душа наизнанку.
— Лиз,
— Нет, но…
Никаких «но», не отпущу, теперь точно ни за что не отпущу тебя.
— И мне хорошо, когда ты здесь, — сдавленно шепчу ей, зарываясь лицом в растрепанные волосы.
Капец! Не умею, не люблю красиво говорить! Неужели ты не видишь, дурочка, что я с ума по тебе схожу!
— Останься у меня, — прошу я ее. — Пусть мама успокоится… Черт! Просто останься. Если хочешь — есть еще одна спальня и санузел. А потом — съездим к ней вместе.
— И ты поедешь? — смотрит на меня с таким выражением, будто спрашивает, согласен ли я спуститься с ней в ад.
— И я… — говорю, как само собой разумеющееся.
Плевать мне на эту стерву. Лизку я ей не отдам.
— Весь подъезд подумал неизвестно что, — говорит она и наконец-то доверчиво прижимается ко мне, утыкаясь носом в рубашку и, по-моему, принюхиваясь.
Приятно-то как! Зачем я вообще про вторую спальню заикнулся?
— Пусть думают, что хотят, — это их проблемы.
— Хорошо, — вдруг соглашается она, целуя мою татуировку на шее, так что я начинаю терять самоконтроль. — Я останусь.
Лиза
«Вот так «хорошая девочка»!» — рассуждала я, стоя в просторном коридоре в квартире Алексея и гладя брюки. За пару дней я наворотила такого, чего не сделала за всю предыдущую жизнь. Неужели это я переспала с малознакомым парнем, сбежала от матери и ночевала в чужой постели?
Нет, это не про меня! Это какая-то другая, которую я не знаю, влезла в мою голову и за меня сказала «останусь». Только почему так хорошо и спокойно, почему так весело, что с лица не сходит довольная улыбка?
И ведь прекрасно же понимаю: оставаться здесь, с этим чужим, по сути, человеком — авантюризм, но не могу заставить себя сейчас ехать домой, видеть злое лицо матери, слушать упреки…
Впервые решила отпустить вожжи и просто жить. Впервые от меня не требуется что-то кому-то доказывать, что-то из себя изображать, притворяться. А какой смысл притворяться перед Романовым? Он видел меня в заштопанных колготках и куртках с чужого плеча. Он видел в ярости мою мать. Что может быть хуже?
Ход мыслей прерывает звонок телефона. Ставлю на гладильную доску утюг и отвечаю:
— Привет, Катя!
Из кухни высовывается любопытная
— Знаешь, подруга, — сердитым тоном начинает Катюша. — Хотела на тебя обидеться, но жалко дуреху неразумную. Слушай: если ты еще претендуешь на фамилию Ивашкина — разбирайся со своим татуированным мачо и мчи в офис. Сергей второй день на себя не похож!
Я долго молчу, так что Катя, не дождавшись, продолжает нравоучительным тоном:
— Не будь дурой! Ну гульнула, ну и ладно! Сергей за тобой столько времени ухаживал, а у Романова таких, как ты, знаешь сколько!
«Знала бы ты, — думаю я, — почему Сергей такой галантный и терпеливый!».
Но отвечаю другое:
— Я приеду, Катюш, не переживай. Спасибо, что беспокоишься.
И кладу трубку.
Из кухни доносится звон посуды — Романов обещал накормить завтраком. Посмотрим, пока пахнет довольно аппетитно.
Снова взявшись за утюг, кричу ему.
— Романов! А сколько у тебя таких как я?
Он выглядывает из кухни и сначала недоуменно таращится на меня, потом, замечая улыбку, приподнимает одну бровь и тоже улыбается.
— Много! А что? Кто-то сомневается? Каждый день краду дочек у разъяренных мамаш!
После завтрака мы едем сначала в магазин, где покупаем мне кое-что из белья и свободное светло-серое трикотажное платье, которое я сразу одеваю. Потом Романов везет меня в офис. Я, конечно, могу поехать сразу в «Атаку», там мое рабочее место, но избежать разговора с Сергеем, по-видимому, все равно не получится.
Когда подъезжаем, Алексей собирается идти со мной.
— Плохая идея, — останавливаю я его.
— Это он кандидат в мужья? — спрашивает, имея в виду Сергея.
— Нет никакого кандидата, — отвечаю, не глядя ему в глаза.
— Слушай, а, может, тебе уволиться оттуда, — вдруг предлагает он.
— Вот глупости! — отрицательно качаю головой. — То, что произошло между нами, никак не повлияет на мою работу.
— Хорошо, — наконец соглашается он. — Я подожду здесь, и вместе поедем в «Атаку».
В офисе обычная суета. Моему приходу никто не удивился. Хотелось заглянуть к Кате и Свете, но боюсь, расслаблюсь, а нужно быть максимально собранной для разговора с Сергеем.
— Здравствуй, Лиза! — окликает меня в коридоре его голос.
Я киваю и иду за ним в кабинет.
— Мне звонила Лилия Викторовна. Очень взволнованная, заплаканная, — говорит он, изучающе глядя на меня, будто давно не видел.
«Странно… — думаю я. — Почему она звонит тебе, но не берет трубку, когда звонит собственная дочь?».