Возвращение домой
Шрифт:
Именно его внук волею судеб стал первым Императором Ниобы! Он сам себя им провозгласил, своими же силами сумел подавить остальных конкурентов и всех противников нового строя, всех, кто пошёл против самопровозглашённого правителя. Таким образом, на территории государства прекратилась многолетняя война.
Но мир – не единственное, что подарил Император своему народу. Правил Он долго, до глубокой старости, ещё при жизни застал то время, когда начала стабилизироваться экономика государства, когда постепенно число жителей возвратилось к тем цифрам, какие знали демографы до начала Великого Кризиса. Стала потихоньку подниматься культура, наука и искусство. Люди обратились к своему прошлому,
Но до нормальной жизни ещё было очень далеко!
Первый Император – Арнольд Хорклаус – был обожествлён своим народом, так же, как и его дед, за то, что именно ему выпала честь совершить первый шаг и дать начало новому миру… Дед и внук – оба сделали первые шаги, только каждый – по-своему, и у каждого они были разной – своей – длины. Главное: эти шаги оказали громадное влияние на ход истории всей цивилизации, всей Империи!
А уже внук Императора Арнольда, Император Говард, своим личным указом распорядился об открытии Личной Императорской Гвардии, и только позднее в её стенах уже в виду необходимости был создан Особый Элитный отряд. В него-то как раз и отбирали особенных молодцов: с совершенной фигурой, с ростом обязательно 188 сантиметров, ни больше – ни меньше; светловолосых и синеглазых славян. Почему таких? Потому что, по сведениям исторических хроникёров, именно таким был легендарный капитан «Ковчега». Эти парни, таким образом, должны были даже внешностью напоминать о великом прошлом Императора.
Сам капитан и на Земле, видимо, был человеком неординарным, раз уж в архивах сохранились о нём такие сведения: его прошлое, начиная с древнейших времён, с раннего Средневековья; его причастность к королевской семье и герцогский герб его рода. Всё это изучали сейчас с особой тщательностью, собирали по крупицам, а герб Императора стал гербом Империи…
…Джейк молчал, вспоминал и думал обо всём этом: – «Как же всё-таки приятно думать о чём-то постороннем, о таком понятном и близком, и совсем не вспоминать о том, что их ждёт не сегодня-завтра: о возможном плене, о провале всей этой нелепой операции, о скорой смерти при любом раскладе…». А уши привычно уловили знакомую вибрацию воздуха. Аэролёт! Ночью!
Джейк вскинул голову, прислушиваясь, заметил краем глаза, как капитан обеспокоенно слушает ночной лес, вытянув шею, задрав подбородок и чуть приоткрыв рот. Тоже услышал! Забеспокоился, насторожился!
Все птицы после дневного шума и такого огромного количества людей и техники даже сейчас, ночью, перекликались несмело, с опаской, а когда над деревьями пролетел аэролёт, низко и медленно, судя по гулу моторов, они затихли совсем. Словно разом никого не стало! Лес точно вымер, остекленел, лишь комары звенели, разбавляя этим звуком гнетущее ощущение нереальности.
Аэролёт пролетел, даже не различимый среди плотного ковра веток и листьев, а тишина и страх остались. Никто не шевелился и не дышал; никого не покидало томительное ощущение того, что после всего этого обязательно что-то должно произойти, должно случиться что-то страшное, – непременно должно! – и эти чувства никого не покидали, наоборот, с каждой секундой всё больше усиливались. Хорошо бы, если б сейчас где-нибудь поблизости что-то произошло, чтоб вывести всех из оцепенения. Взорвалось бы где-нибудь, взревел бы двигатель машины, треснула бы сухая ветка, или птица с куста отозвалась, – ну, хоть какое-нибудь проявление жизни! Оно бы ослабило натянутые до предела нервы!..
Первым не выдержал Моретти, чуть шевельнулся, еле слышно скрипнув кожей ремня, и только тут они все разом выдохнули, расслабились, вытирая украдкой пот со лбов, старались не глядеть друг
– Проверяли, наверное… – предложил вдруг Кордуэлл замирающим голосом. В этом голосе не было страха, но была готовность ко всему: к выброске десанта, взрывам, удушающему газу, обстрелу с неба! За один день они все научились тому, чего не могли усвоить за три предыдущих. Осторожность! Умение уловить любой посторонний звук, малейший шорох! Успеть вовремя заметить что-нибудь необычное, вызывающее подозрение, затаиться, а потом тихо уйти и скрыться, не привлекая чужого внимания! Выдержке, терпению, рассудительности – всему тому, чего добивался от них Дюпрейн. Сейчас для них это была уже не просто игра, а игра со смертью. Игра за жизнь…
– Весь день крутились – не продыхнуть, не высунуться, и сейчас – покою не дают! – недовольно проворчал Кордуэлл. Дюпрейн промолчал, поднялся на ноги, проверяя свой автомат на ощупь, – в такой-то темноте! – посмотрел на каждого из своих бойцов. Он ещё не заговорил, но Джейк по отстранённому взгляду капитана понял: «Собрался куда-то! Задумал что-то серьёзное…» И Дюпрейн подтвердил мысли Джейка словами:
– Так! – это короткое слово тут же заставило всех насторожиться и посмотреть в сторону капитана. – Нам необходимо разведать обстановку, проверить, что и как… И я сейчас попробую подобраться к магистрали, посмотрю охрану, оцепление… – перечисляя все предстоящие ему действия, он как бы давал и им возможность обдумать всё и оценить, добавил решительно: – Пойду один! – при этих словах они все с заметным облегчением выдохнули, и Дюпрейн не смог удержаться от усмешки, но вслух добавил только: – Ждать меня здесь! Тайлер, ты за старшего…
Он отошёл всего на несколько метров, когда они услышали его короткий, по-птичьи, призывный свист. Именно так Дюпрейн научил их распознавать появление любой опасности, предупреждая, таким образом, своих солдат о столкновении с чем-то неизвестным. Но сейчас этот свист звучал как призыв… И они все разом сорвались с места, словно давно уже ждали этого и были готовы. Разделяющие их с капитаном метры пролетели и не заметили: без звука, без лишнего шума, без бестолковой суеты.
Джейк остановился сразу, как только заметил поднятую руку Дюпрейна – сигнал «Стоять!» Стоять на расстоянии! Моретти ткнулся в спину, глянул поверх плеча, встревоженно сглотнул. Рядом, почти не дыша, замер осторожный Кордуэлл. И где-то за спиной переступил на месте Алмаар. Любопытный и нетерпеливый, он стоял от Дюпрейна дальше всех, соблюдая какую-то свою дистанцию, но, тем не менее, тянул шею, насторожившись всем телом, пытался хоть что-то разглядеть из-за спин товарищей.
В руке Дюпрейна был фонарик. Маленький, он легко умещался в ладони и зажигался при сильном сжатии корпуса. Стиснешь пальцы – и вперёд выбросится тонкий луч света. Откуда он у него? У нас таких нет! Или в его рюкзаке нашлось место и не таким вещам? Странные мысли крутились в голове Джейка в то время, как капитан медленно приближался к чему-то. Это была явно человеком созданная вещь. Матовый шарик, небольшой, но весь плотно истыканный тонкими длинными иглами, а на кончике каждой – как шляпка от гвоздя.
Мина! Ловушка!
Что-то новое, из недавних изобретений сионийских военных конструкторов. С такой штукой Джейк столкнулся впервые, да и Дюпрейн, судя по всему, не был знаком с подобной игрушкой. Что же она обещает? К чему готовиться? Как она действует? Сильно ли опасна? Может, мы уже попали в зону её действия? Что тогда делать?
Дюпрейн медленно приблизился к ней, уже вытянул руку, ещё мгновение – и коснётся одной из игл. Но тут Алмаар, протолкнувшись вперёд, закричал:
– Не трогайте! Капитан…