Возвращение к людям

Вольный Владимир Александрович

Вернулся индеец. Он рассказал много интересного. Сыч уже был известен людям на окраинах… Не все хотели платить установленный нами налог, но и поселок у озера, не мог один нести эту тяжелую ношу. Завуалированная дань

— разве что без обязанности поставлять в клан людей — оставалась тяжким бременем для жителей прерий. Некоторые высказали желание с этим покончить, в основном те, у кого бандиты увели или убили близких в недавнем прошлом.

Но были и такие, кто предпочёл ни во что не вмешиваться, выбрав для себя позицию выжидания. Они стремились покинуть самую обжитую часть прерий и уйти подальше, полагая, что там наши посланцы их не достанут. Говоря это,

Сова скептически усмехался — покинуть долину не мог никто… Дорога, по которой прошли когда-то Салли и Бен, ушла

полностью под воду. Болота, на удивление, не высыхали, а только расползались в стороны. Их западный край полностью перекрыл тропу меж скалами и болотом, и теперь, попасть в Город мертвых, можно было только вдоль берега Синей реки, или, тайным проходом, который обнаружил Сова. Через заражённые взрывом земли не проникло ни одного существа, они тянулись до самого горизонта, однообразно мрачные и пустые. Там ничего не росло. Те, кто рискуя собой, пытались разведать желтые земли, пропадали бесследно… Учитывая, что болота были практически непроходимы, а на севере дорогу преграждал провал — выхода из долины не существовало. Идея Стопаря, построить хороший плот и на нем пересечь реку, понимания не встретила — очень часто, без всяких видимых причин, в водах появлялись сильнейшие завихрения и водовороты, и даже громадные стволы, которые иногда проплывали мимо нас, попадая туда превращались в щепы… А мой рассказ о чудовищном ящере, сожравшем преследовавших нас крыс, вовсе отвратил желающих попытаться достичь противоположного берега.

Меня волновал и изредка появляющийся дымок на северо-западе. Нарождающийся вулкан мог всех нас поднять прямо на небо — это была еще одна возможность покинуть замкнутое пространство долины. Но такого желания у нас, сумевших выжить в нечеловеческих условиях, не возникало. Я хотел со временем навестить местность, где когда-то жил — за опасным холмом нужно было следить… К сожалению, этому мешала постоянная мысль о том, что нам нужно присматривать за Сычем и его людьми, не отвлекаясь на другие дела. Мы не имели возможности держать под контролем всех бандитов. Они неплохо ориентировались в предгорьях и могли незаметно скрыться под покровом ночи, среди скал и ущелий. Под наблюдением постоянно держали только пустошь. Но, вздумай Сыч повести своих по-прежнему, южному пути, он мог бы пройти незамеченным. Но, учитывая такую возможность, я вынуждал охотников добывать зверя именно в том направлении, и они вряд ли пропустили бы такую массу вооруженных людей, не сообщив нам о начале нового вторжения.

Мы оказались отрезанными от всего остального мира, и, в какой-то мере, это заставило нас привыкнуть к тому, что с нами случилось. Природа, или что-то, чему никто не знал названия, породила множество новых форм жизни, и обратных шагов не делала… В прериях и предгорьях становилось все больше животных и птиц, и среди последних встречались гиганты, не уступающие первым. Нами был замечен орел, чуть ли ни втрое больше, самого крупного ворона. Такой мог спокойно поднять в воздух человека или разорвать его своими страшными лапами — возникни у него такое желание. Завидев его, охотники спешили укрыться в кустарнике — стрелять в такую птицу было равносильно самоубийству… На наше счастье, подобных гигантов встречалось мало. Они, крайне редко, появлялись в прериях, предпочитая летать среди снежных вершин. Зато волки и дикие собаки стали чаше наведываться в степи

— охотники встречали их небольшие стайки в прерии, уже за пределами их обычного ореола обитания. Встреча с такой стаей нередко приводила к кровавому сражению, и не всегда человек оставался победителем.

Меж тем, в долине понемногу стало нарастать раздражение. Продуктов не хватало и то, что еженедельная дань, добываемая людьми, отходила в клан людям Сыча — нервировало всех. Своих же, Сыч посылал рыскать по лесу. Они собирали съедобные плоды и коренья, ставили силки на мелкую живность, практически опустошая все, что находилось вблизи их ущелья. Но умные звери скоро поняли, что эта часть лесов не безопасна — бандиты выходили на охоту толпой, панически боясь нашего нападения, и шум, производимый ими, был слышен далеко за пределами ближайших к Клану холмов. В итоге в стане бандитов не голодали лишь потому, что я, со своей

стороны, неукоснительно поддерживал условия нашего договора, поставляя в их лагерь добычу. Мы тоже постоянно уходили в прерии на охоту и выслеживали диких животных. Не посещаемыми оставались загадочные верховья, где Чага показал нам урочище орехов — туда никто не осмеливался пойти с того времени, как мы принесли весть о его гибели. Сыч нервничал — планы покорить долину задерживались, а всякая задержка в таком мероприятии означала только одно, что главарь не способен повести своих людей в бой. Док передавал нам, что в их среде уже столь часты стали случаи самовольного оставления постов или просто бегства, что на это приходилось закрывать глаза. Если бы не страх перед жителями долины — вся эта двуногая стая разбрелась бы уже давно. И все же, опасность оставалась зримой и значительной. Потеряв почти половину людей от первоначального числа, Сыч располагал более чем четырьмя десятками человек. И они, пройдя такой путь и привыкнув к тому, что творилось в новом для них мире, уже не были такими беспомощными. В клане шли трения — власть могла оказаться в иных руках.

— Придётся выручать Сыча.

Ульдэ и Туча — они обе готовили еду на всех — оторвались от очага и посмотрели на меня, как на сумасшедшего.

— Если Сыча скинут — жди беды.

— Какой? Что один, что другой — все они одинаковые. Оттого, что они передерутся, нам только лучше будет! — Туча смотрела на меня, недоумевая.

— Ты не понимаешь, — Ната мягко поправила ее. — Пока Сыч удерживает их — перемирие сохраняется. Нам оно выгоднее, чем ему. Он бы очень хотел, чтобы его люди научились обходиться без нашей помощи, а значит, станут более независимы. А мы ждем, пока они привыкнут сами себя обеспечивать и трижды задумаются — стоит ли им вновь лезть под удары копий и ножей, ради чужих интересов.

— Но я так и не поняла, почему вы не хотите, чтобы они разодрались меж собой?

— Время работает не на них, Ната тебе уже сказала. Сова без отдыха ищет нам сторонников, и к нему прислушиваются. Пока, таких набралось немного.

Но в долине знают — есть сила, которая не покорилась банде и заставила ее убраться прочь. Уже этого достаточно, чтобы заставить задуматься остальных. К нам придут — не знаю когда и не знаю сколько. Но придут.

Пусть нас станет хотя бы в три раза больше, и Сыч ничего не сможет больше сделать. А смени его другой, они, воодушевленные новым вожаком, могут рискнуть спуститься… И тогда, справиться с ними будет намного труднее.

— А пока ты посылаешь людей, чтобы они рисковали собой, добывая пропитание для прокорма всей этой своры!

Я нахмурился — Туча не в первый раз высказывала мне, что ее многое не устраивает, в том числе и то, что ее сын слишком часто пропадает вне дома, преследуя вместе с Черепом или Чером диких зверей. Стопарь, услышав слова своей жены, угрожающе поднялся и собрался было рявкнуть на женщину, но я его опередил:

— Хао. Завтра в прерии пойду я! Со мной — Элина, Ульдэ и Ната. Если сегодня вернется Сова — индеец тоже пойдет с нами. Чер, ты сможешь выйти в степь?

Молодой охотник только кивнул. Шейла неизвестно где пропадала, и он скучал, но искать ее не собирался. Их отношения оставались для нас загадкой.

Так и поступили. Не дождавшись прихода индейца — он так и не вернулся к назначенному сроку — мы углубились в прерии, в поисках стада овцебыков или джейров. Пришлось пройти почти до самого поселка, обогнув Черный лес с севера, пока зоркие глаза Элины не увидели вдалеке стада. Оказалось, мы охотились не одни — Святоша, которого мы привыкли больше слышать, чем видеть, так же шлялся среди трав, вместе со вновь приближенными к нему

Белоголовым и Сутулым. У меня мелькнуло подозрение, что они не столько охотятся, сколько выискивают место, где устроить засаду… но на кого? Наша неприязнь друг к другу еще не перешла той черты, за которой начиналась открытая вражда. Мы разошлись, не сказав друг другу ни единого слова.

Святоша только с ненавистью бросил на нас презрительный взгляд и, развернувшись, зашагал прочь. Ульдэ долго наблюдала за ними, пока не произнесла:

— Монах редко покидает поселок. Ульдэ не понимает…