Возвращение к людям
Шрифт:
— Ему тоже нужно что-то есть. Он участвовал в загоне, когда мы с Совой и ещё несколькими охотниками, устроили большую охоту. И монах далеко не такой уж и трус, каковым кажется… Тогда все были сыты.
— Монах дружит с Сычом. Расскажет ему про то, что мы разделились, и тот устроит вылазку.
— Нет… Не до такой же степени он предатель. Кроме того, сам Святоша не пойдёт в горы, в клан. А его подручные — тем более. Принцип монаха — ни во что не вмешиваясь, ждать, пока мы перегрызем друг другу глотки, а уж потом… он, может быть, и рискнет добить победителя. Да и как он это сделает?
— Сыч мог поставить, кого ни будь, наблюдать за поселком… — сказала взволнованная Элина.
— Ты это допускаешь? Но, даже если и так — скорость гонца от этого не увеличится… Займемся своим делом, иначе стадо уйдет к Змейке, и мы потом будем долго бить ноги в его поисках.
Удача нам улыбнулась скоро — с десяток джейров паслись неподалеку от озера, мы видели их спины в колышущейся траве. Подкрасться к животным и взять их на прицел наших луков, заняло около двух часов. Мы успели убить восьмерых. Я выпустил три стрелы, из которых в цель попала только одна.
Ульдэ и Чер прикончили вместе троих, а вот Ната с Элиной оказались самыми везучими — они застрелили четверых. Остальные скрылись в зарослях, и преследовать их не имело смысла. Мы и так набили достаточное количество зверя, а его еще предстояло доставить в поселок. Я оставил девушек охранять добычу, а сам, вместе с Чером, отправился к людям, следовало найти помощников и перетащить туши.
После принятия нашего соглашения, мы старались не появляться в нем слишком часто — главарь бандитов, на самом деле, мог заручиться чьей-либо поддержкой, а мне не хотелось, чтобы он видел, что мне самому приходится заниматься поисками пропитания для его людей — это роняло мой престиж… Потому и приходилось, чаше отправлять других, а самому заниматься делами форта. Но это трудно было объяснить Туче…
Чер остался на входе, он спрятался в ветвях большого дерева, а я отравился к Чайке, с которой свел дружбу в последние дни. Женщина обрадовалась мне как родному…
— Как хорошо, что ты пришёл! У нас все думали, что вы решили отдать поселок Сычу!
— А что, они уже не верят своим глазам? Или слухи так причудливо искажаются, что наш договор превратился в раздел долины?
— Скажи, что это неправда, Дар! Вся наша надежда — на тебя и тех, кто стоит рядом с тобой! Вам завидуют, да что там, я и сама бы хотела жить не здесь… Нет, не стоит. — она махнула рукой.
— Кто мешал вам устроить свою жизнь лучшим образом?
— Трусость… Сыч казнил нескольких, Святоша, тоже, сыпет соль на раны.
Оставшиеся прячут друг от друга глаза. Никто никому не доверяет, а вам — меньше всего. Считают ваш договор, чуть ли не предательством, только некоторые одобряют и понимают, что другого выхода не могло быть. В поселке нет единодушия…
— Потерпите. Чайка, это соглашение не навсегда. Но я не могу сказать, что его конец будет много лучше… Тогда — опять кровь и жертвы. Но, если мы не станем сопротивляться, то поселок опять склонит шеи под бандой и окажется в еще более худшем положении, чем был раньше.
— Я знаю, —
Только все так устали… Давно не устраивали праздников Мены, никто не хочет выходить за пределы, более чем ста шагов, от землянок — предпочитают жить впроголодь, но не рисковать своей жизнью. Многие считают, что Сыч оставил кого-то поблизости, чтобы опять воровать девушек — уже две пропали за эту неделю. Если бы не вы — ни одна не смогла бы избежать участи Анны!
— Не только мы. Пусть, хотя бы каждая вторая смогла решиться стать такой, как Ульдэ — бандитам пришлось бы забыть о женщинах. Но я не видел, чтобы они пытались сопротивляться. Что до появления банды, когда здесь руководил
Белоголовый и Святоша — что после, когда о сопротивлении вообще предпочитали не думать. Уступили вначале — стали уступать и дальше. А вот, если хоть одна решилась убить, кого ни будь, из своих мучителей, другим бы не захотелось лишний раз рисковать… Мужчин не так уж и много в долине — если женщины сами не станут браться за оружие, их никто не защитит.
— Ты мечтатель, Дар… Женщинам трудно вести себя так, как ведут мужчины.
Они, все таки, женщины… Не все могут быть такими смелыми и решительными, как твоя Ульдэ. Кстати, как твои девушки? Знаешь, что многие из наших завидуют им, и нашлись такие, кто хотел разделить свое ложе с тобой…
— Спасибо, Чайка. У нас всё нормально. Мы все вместе охотились неподалеку… Собственно, я поэтому и пришел сюда. Мне нужны люди, чтобы перенести убитых животных в поселок.
— Ты охотился?
— Да. Для Сыча.
Она вскинула глаза и вздохнула:
— Что-то я не совсем понимаю этого договора…
— Банду нужно кормить. Не станем — она вернется и отберет последнее. И снова будет убивать и насиловать. Сыч, мы договорились, как ты знаешь, пока не даёт им лишний раз спускаться с гор в долину. Взамен я обязался ему помогать с пропитанием. По сути дела, это — та же дань. Но, раз это делаем мы, а не его люди, здесь избавлены от оскорблений и крови.
Она ещё раз вздохнула, пожав плечами:
— Если бы все это понимали. Мне и самой больно видеть, как они приходят и уносят то, что, мы добываем для них своим трудом. Все считали, что вы их прогнали, а на самом деле, власть Сыча почти что сохранилась… Он ведь предлагал тебе разделить ее?
— Предлагал. Мне не нужна долина, Чайка. И эта власть — тоже. Я гораздо спокойнее жил без нее, когда обитал в городе, вместе с Натой и Элиной. У меня есть две молодые женщины, почти девочки, которые мне очень дороги, и стоит ли желать большего? Такое счастье выпадает далеко не всем!
— Как ты их любишь… А они?
— Надеюсь на взаимность. По крайней мере, повода усомниться в обратном не было.
— Не всякий смог бы жить с двумя женщинами сразу и, при этом, умудриться все обставить так, чтобы они остались друзьями! Ты очень мудрый человек,
Дар, или очень хитрый… Им повезло не меньше, чем тебе самому. Но как ты относишься к тому, что ты настолько старше их обеих? Они младше тебя и годятся тебе в дочери!
— Молодая жена — вторая молодость мужа… А когда их еще и две — вдвойне!