Возвращение
Шрифт:
– Хорошо, Устя.
– Вот и ладно, - боярыня Татьяна захлопотала над столом, ровно курица, ручками замахала.
– Давайте, девочки, я вам винца налью, попробуете сладенького...
***
Пять минут, десять, полчаса, час...
Боярыни сплетничали.
Устя молчала и слушала. Вино она даже не пригубила. Под стол выплеснула. Знает она это франконское, Истерман с Федей делился. И рассказывал, что сладкое-то оно сладкое, да есть в нем
И Мария вино не пила. Так, пригубливала для вида. Сначала боярыня Татьяна им за то пеняла, потом, после третьей рюмки, уже и внимания не обращала.
Устя до руки Марии дотронулась.
– Машенька, не вышиваешь ты?
– Бывает.
– Может, пройдемся, ноги разомнем, о вышивках поговорим?
Мария дурой не была, так что...
– Матушка, мы ненадолго.
– Куда?!
– возмутилась боярыня.
Маша к ее уху наклонилась, пару слов шепнула, боярыня рукой махнула.
– А, ну идите тогда...
Устя и так знала, что боярышня сказала. До ветру им надобно. Как тут не отпустить?
Впрочем, туда они не дошли.
Устя на боярышню посмотрела строго. Научилась в монастыре, там и не так матушка-игуменья смотрела. Вроде и добрая, а как глянет - кровь в жилах стынет.
– Где мы побеседовать можем? Так, чтобы не услышали нас, не подслушали?
Мария оглянулась затравленно, но Устинья отказа не приняла.
– Я-то и здесь могу, да только у стен уши водятся. Тебе, боярышня, надобно, чтобы твои дела все холопы знали?
Не надобно. Так что Мария повернула в свою светелку. Внутрь прошла, дверь закрыла, к окну отошла. Отвернулась.
– Чего ты от меня хочешь, Устинья Алексеевна.
– Правды. Понятно, что мой брат не люб тебе. А кто - люб?
Спрашивала Устинья наугад, да угадала верно. Мария всхлипнула, руками всплеснула.
– Откуда ты...
– Откуда ведаю? А чего тут сложного? Мир не без добрых людей. Как зовут-то его?
– А про то тебе не донесли?
– Ты рассказывай, Машенька. Не хочется ведь тебе позора?
– Боярину, отцу твоему, про все ведомо.
– А жить тебе не с боярином, жить тебе с Илюшей. Когда узнает брат, как обвели его, неуж порадуется?
Машенька разревелась.
– Порадуется, огорчится... что мне до него за дело-то?! Когда доченька моя, кровиночка моя...
– Рассказывай, Машенька. Не бойся, не враг я тебе. И брату счастья хочу. Как отец тебя выбрал, так нам с братом только смириться остается. Ну так по-разному можно сделать. А там, где тебе хорошо будет, там и брат счастлив окажется, разве нет? Все одно ж, правда выплывет. Так пусть сейчас, не после свадьбы.
Маша
А история-то самая обыкновенная, неинтересная даже.
Созрела девица-красавица рано, фигура уж как у взрослой, а ум еще девичий. И приглянулась она одному из друзей отцовских. Она-то и не думала ничего плохого, сама не поняла, как на сеновале оказалась. Просто отказать не смогла.
Да и не ждала подвоха...
Сложно ли опытному мужчине с наивной девкой справиться? Минутное дело!
Всего пару раз и было-то! А потом живот на нос полез.
Ох, как родители орали. А Маша и сама не понимала, что с ней происходит. У нее и крОви не прекращались, она думала, пополнела просто.
Мать так злобилась, что даже страшно было. Ходила к знахарке, хотела зелье у нее взять, да та сказала, что поздно уж. Ребенка оно убьет, да Марию тоже....
Рожать пришлось.
Девочка у нее получилась, Варварой названная, Варенькой... уж такая хорошая, да ладная... сокровище, а не малышка.
Устя о таком и не помнила из той жизни.
Хотя...
А ведь было что-то, на самой грани памяти... вроде как Маша затяжелела, а к ней из деревни нянька приехала, с малышкой. Помогать.
Куда она потом делась?
Кажется, Илья ее обратно отослал. Может - это оно?
Узнал он обо всем, сжалился, разрешил Маше дочь забрать, она к нему и прикипела. Сначала из благодарности, потом просто... Илюша - он такой. Он хороший, просто его твердой рукой вести надобно, а какая там у Маши пока рука? Ничего, Устя ей поможет.
Проверить?
– Сейчас твоя дочка где? В имении?
– Родители сказали, что как я послушна буду, и замуж выйду, они Вареньку при себе оставят, воспитают, пропасть не дадут.
Да уж, это не девство порушенное. Такое-то бабы испокон веков подделывают. И склянки с кровью прячут. А вот рожавшую от нерожавшей отличить - можно. Есть признаки.
Потому и договорились родители. Потому и приданое за Марией богатое.
– Машенька, так что ж ты? Давай я с Илюшей поговорю? Пусть Вареньку к себе забирает, да и признать ее можно, почему ж нет?
– УСТЯ?!
Маша так на нее смотрела, словно чудо чудное увидела.
А и то - другая б кричала, ногами топала, обвиняла ее во всем - довольно таких попреков Маша от матери наслушалась. А вот понимания не ожидала. И поддержки.
Растерялась, носом шмыгнула, Устя ее обняла.
– Когда Илюшка скажет, что его это дочь, никто и не возразит.
– Так ведь имя же! Семейное! Наследное... кровь чужая!
– Машенька, ну так девочка же! Ей род не наследовать, все одно замуж выйдет. Разве плохо?