Возвращение
Шрифт:
– Х-хорошо.
– Вот и давай с Илюшей поговорим? Втроем встанем, нам и родители не возразят? Им оно тоже выгодно будет со всех сторон.
– Выгодно?
– Машенька, дочь твоя полов не протопчет, лавки не просидит. Зато ты довольна и счастлива будешь. А довольная жена - и муж счастлив. Разве нет?
– Д-да...
– И родителям твоим хорошо. Будут всем говорить, что не дотерпели вы с Илюшей до свадьбы, а как призналась ты им, так и повенчали вас. Вот, сразу после Рождественского
– Устенька...
Устя едва успела Машу подхватить - боярышня ей едва в ноги не рухнула.
– Миленькая, родная, сделай это! Век благодарна буду, век за тебя Богу молиться стану, на руках брата твоего носить буду... верните мне доченьку!
Устя обнимала несчастную, по голове гладила, и чувствовала, как под сердцем горит теплом черный огонек. Правильно она все сделала. Верно.
Может, и гибели напрасной избежать удастся? Пусть живет Машенька, пусть дочку свою нянчит, Илюшке еще десяток малышей рОдит - и ладно будет.
Ведь не об отце малышки она печалится, не было там любви, а за ребеночка своего она горло перегрызть готова.
Может, и правда так было.
Уломала она Илюшку, тот и поддался. А Машенька его и полюбила в благодарность. Тогда Устя не заинтересовалась, ну хоть сейчас наверстает.
– Сегодня же с братом поговорю. И тебе грамотку пришлю. Коли согласится Илюша... ох! Завтра поговорю. В палатах он сегодня. Очередь его на карауле стоять.
– Хорошо, Устяша.
– Завтра, как сменится он с караула, поговорю я с ним. И тебе отпишу. Бог милостив, может, завтра к вечеру он и к отцу твоему приедет?
– Спаси тебя Бог, Устяша.
– Машенька, Бог тому помогает, кто сам рук не покладает. Вот и давай сделаем... родители решили, а жить-то вам, с Илюшей. Пусть вам хорошо будет, и я за вас порадуюсь.
– Добрая ты...
– Не добрая я. Разумная. Подумай сама. Больше нас будет, род крепче станет. Да и вы с Илюшкой друг друга лучше поймете, стоять друг за друга станете. Мало ли, что в жизни случится, а вы друг друга и поддержите, и опереться сможете. И я, ежели что, к вам со своей бедой прибегу. Не поможете, так хоть слезы вытрете. Понимаешь?
– Устя... когда получится - все для тебя сделаю.
– Сделай. Будь счастливой, Машенька. И я порадуюсь.
***
– Боярин, сможешь ли ты такое сделать?
Когда б сейчас кто боярина Данилу Захарьина увидел, не поверил бы себе.
Разве ж боярин это?
Бледный весь, трясется, глаза, ровно у жабы, выпучены.
– Да ты что?! Ты в уме ли?!
– Что тебя так пугает, боярин? Тебе и надо-то самую малость сделать!
– Такое? Нет, не могу я. На такое - не пойду.
– Магистр сказал -
– Ума ваш магистр лишился! Это ж верная души погибель! И не проси, и не умоляй. На такое - не пойду.
И так это было сказано, проси - не проси, уговаривай - не уговаривай.
Конец.
Ну, когда так...
– Жаль, боярин. Очень жаль, что не помощник ты нам.
Данила и ахнуть не успел. Тонкий стилет ровно вошел, уверенно, аккурат между ребер, к сердцу. Только и смог, что глазами хлопнуть - а потом и все. Темнота накатила, вниз потянула, куда-то...
Посланец Ордена равнодушно смотрел на мертвое тело.
Сейчас он уйдет. Просто не сию секунду.... Стилет забрать надо, а выдернуть - кровь брызнет, надо подождать пару минут.
Вот он и подождет.
Жаль, конечно, полезный боярин был. Да не он один у Ордена есть. А отпускать? После услышанного?
Не смешно даже. Неуж сам боярин не понимал, что так оно и бывает?
Шаг, второй, третий, потом бег, а потом и с обрыва. А не кинешься, так подтолкнут тебя.
Не согласишься? Уберут.
Потому как знаешь много, разболтать можешь много, а совесть для предателя и вовсе роскошь непозволительная. Смешно даже.
Душу погублю...
Если дело Ордена требует - и погубишь! И ничего страшного!
Если Магистр приказывает - слушаться надо, а не перебирать, тут могу сделать, там не могу... все ты сможешь. Вообще все.
А вот это сю-сю, му-му...
Ты не знал, куда пришел? На что соглашался?
Стилет был извлечен из раны, обтерт об одежду мертвеца и спрятан в потайной карман. Жаль его, хорошая сталь, витиеватая...*
*- аналог дамасской, прим. авт.
Тело боярина Данилы Захарьина осталось лежать в ничем не примечательном доме на окраине Ладоги.
Когда его найдут?
А вот это убийцу вообще не волновало. У него было другое задание.
***
– Илюшенька, приходи, куда обычно.
Илья и ждал этих слов, и радостно ему было, и боязно.
И решительно как-то на сердце.
Словно не к красивой женщине он шел, а в бой. Тяжкий, может, и без надежды на победу.
Но - шел.
Вот и комната потайная, вот и Маринушка, на подушках раскинулась, к себе его манит...
Илья как вошел, так и упал на колени.
– Не вели казнить, любимая, дозволь слово молвить.
Маринушка бровки точеные подняла.
– Что случилось, Илюшенька. Аль не люба я тебе?
– Люба! Как никогда люба! А только лгать я тебе не смогу, Маринушка, не насмелюсь. Отец меня женить решил, сговор устраивает. Простишь ли ты?
Царица задумалась.
– Женить? А на ком?
– На ком скажет. Я невесту, поди, и не видывал ни разу.