Возвращение
Шрифт:
Тело боярина Данилы Захарьина осталось лежать в ничем не примечательном доме на окраине Ладоги.
Когда его найдут?
А вот это убийцу вообще не волновало. У него было другое задание.
– Илюшенька, приходи куда обычно.
Илья и ждал этих слов, и радостно ему было, и боязно.
И решительно как-то на сердце.
Словно не к красивой женщине он шел, а в бой. Тяжкий, может, и без надежды на победу.
Но шел.
Вот и комната потайная, вот и Маринушка
Илья как вошел, так и упал на колени.
– Не вели казнить, любимая, дозволь слово молвить.
Маринушка бровки точеные подняла:
– Что случилось, Илюшенька? Аль не люба я тебе?
– Люба! Как никогда люба! А только лгать я тебе не смогу, Маринушка, не насмелюсь. Отец меня женить решил, сговор устраивает. Простишь ли ты?
Царица задумалась:
– Женить? А на ком?
– На ком скажет. Я невесту, поди, и не видывал ни разу.
– Илюша, бедный… – Ревнивые нотки в голосе ушли. Успокоились, и Илья добрым словом сестру вспомнил. Устя посоветовала, умничка его родная…
– Я все твои слова помню, Маринушка, помню, сказала ты, что коли твой буду, то ничей более. Весь я в твоей власти, скажи, что мне сделать теперь? От невесты отказаться, отца ослушаться?
И это ему Устинья подсказала. Предложила – говори, пусть она за тебя решит. Ей то лестно будет, а как уж решит… там и смотреть станем.
Марина задумалась.
Илья так и стоял, голову вниз опустил. Ждал.
И почему-то так легче было.
Когда красота невероятная в глаза не била, когда не ранила, и мысли легче текли, и увереннее… почему так? Илья и сам себе на вопрос ответить не мог.
Так вот.
Шорох послышался рядом, Марина с кровати поднялась, одеяние набросила, шелками прошелестела.
– Огорчил ты меня, Илюша. Опечалил.
– Прости, Маринушка. Что прикажешь, то и сделаю.
Царица рядом прошлась, по голове погладила, ровно зверя ручного, ноготки шею царапнули…
– Послушный сын – радость для родителей. Ну, коли так… женись, Илюша. Когда отец тебя сватает?
– Сразу после поста чтобы жениться можно было.
– Вот и женись. А я тебя после свадьбы позову. Может быть…
– Государыня!
– Поделом тебе! Вон поди, тебя проводят!
Марина в ладоши хлопнула, сенная девка появилась.
– Иди, Илюшенька. Иди отсюда…
Илья и пошел, голову повесив. А только…
Три дня назад еще не ушел бы никуда. На коленях ползал, голову бы об стену разбил. А сейчас идет, вот… и помирать не собирается.
Зато шепот сестры мерещится:
– Иди, Илюшенька. Все хорошо будет, я знаю. Даже коли кричать будет, терпи. Обойдется. Хуже, как обиду затаит да мстить примется. Тогда все наплачемся.
Умна у него сестренка. И как он раньше про то не догадывался?
– Мишенька,
– Ксюшенька! Птичка моя райская, яблочко спелое…
Каких только слов парень для девки не найдет. Особливо когда не люба она ему, а только надобно, чтобы послушала да сделала, как велят.
Аксинья про то не догадывалась, слушала как музыку.
– Мишенька, меня в палаты царские не пускают. Не берут с собой!
Вот и ладно.
Нужна ты там, как прошлогоднее… гнилое яблоко.
Но вслух Михайла то не сказал.
И обнял, и приласкал, и погладил, и успокоил.
– Ксюшенька, неужто ты на сестру родную управы не найдешь? Ты у меня умница, все у тебя получится… сделай вид, что одумалась, поняла все… вот и видеться чаще сможем!
Аксинья закивала.
Михайла довольно улыбался.
Вот ведь дура набитая… но и польза от нее есть. И он все про свою красавицу любимую знает. И царевичу расскажет, что тому надобно. А царевич слушает, радуется, Михайлу приближает…
А рядом с царевичем выгодно. Приятно рядом с ним, сытно, спокойно… да и просто так в палатах царских побывать…
Михайла уже пару сенных девушек в тихий уголок затащил, а почему нет? Коли бабы тают от красивого наглеца? Пользоваться надобно!
А еще…
Разные ведь случаи бывают.
Где монетку прихватишь, где камушек, а места, чтобы добычу сбыть, парень и так знал хорошо. Пусть пятую часть цены он получит… Нет-нет, он не увлекался. Но у воды быть да не напиться?
Брал только то, что опознать нельзя. К примеру, жемчуг – ежели у кого пара жемчужин с одежды отпоролась, так ведь мало ли где оно могло потеряться?
А Михайле в прибыточек. Ему вид поддерживать надобно. И за оказанные услуги благодарить, и…
Мало ли что.
Мало ли кто…
Язык-то у Михайлы хорошо был подвешен, вот он уши Ксюше и заговаривал. А сам бдительности не терял. Не ровен час застанут их вдвоем… жениться ведь придется! А ему не эта дурища нужна! И даже если открутиться получится… Устя потом на Михайлу обидится.
Ненадобно ему такого!
Так что с полчаса еще Михайла покрутился, да и к дыре в заборе. Хорошо еще, Аксинья его провожать не пошла, на сеновале осталась. А сам он сторожко шел, к каждой тени приглядывался, к каждому ветерку принюхивался.
Потому и услышал.
Возился кто-то у потаенного лаза. Сопел в темноте. И кислыми щами от кого-то воняло безбожно. Михайла враз затаился, с забором слился. А вдруг его караулят? Ксюха ж дура, могла и не утаиться. Вот и поставил боярин кого – его, Михайлу, хватать, да на правеж?
Ненадобно нам такое!
Подождем. Посмотрим… но, кажись, не боярские то люди. Не такие они. Неправильные. Чем ему те две тени показались подозрительными?
Да кто ж знает?
А вот только нечего им было рядом с лазом делать, вот нечего! А еще…