Возвышение падших
Шрифт:
— Как вам будет угодно. Но как же султанская печать, подтверждающая подлинность письма?
— Оставь это мне, — ухмыльнулась Карахан Султан.
Мечеть в Манисе.
Тем временем в Манисе погода стояла до сих пор ясная и жаркая. Летнее солнце опаляло всё своими лучами, и, сощурившись от их яркости, Джихан-калфа стояла возле пяти могил и мрачно смотрела на надгробные камни.
Рождение и становление каждого она наблюдала. Весёлая и уверенная в себе наложница Эмилия до сих пор жила в её памяти, как и её смех, когда-то покоривший
Шехзаде Сулейман, Айсан Султан, шехзаде Орхан, Фюлане Султан — она наблюдала и их жизни. Они жили, а сейчас лежали рядом друг с другом в могилах.
Их история подошла к концу, так и не успев начаться.
— Джихан-калфа, — раздался женский голос, и, обернувшись на него, Джихан-калфа увидела Элмаз-хатун, которая сопровождала её на похороны. — Вы говорили, что после похорон я могу уехать.
— Езжай куда хочешь, — равнодушно отозвалась женщина, отворачиваясь от могил и медленно бредя прочь. — Здесь нам больше делать нечего.
— А куда вы отправитесь? — спросила Элмаз-хатун, последовав за ней. — Я в Стамбул, к сестре. Она… работает в Топкапы.
— Поеду к дяде по отцу в Эдирне. Он обещал подыскать мне дом и работу.
— Тогда… Всего вам доброго.
— И тебе, хатун.
Топкапы. Султанские покои.
Синие глаза касались затуманенным от слёз взглядом волос, когда-то угольно-чёрных, а сейчас покрытых серебром зарождающейся седины. После лица, когда-то смуглого, а сейчас зеленоватого из-за болезненной бледности.
Тонкая женская рука медленно поднялась и дотронулась до грубой мужской руки, холодной и неподвижной, которая лежала поверх одеяла.
— Когда мы виделись в последний раз, ты был здоров, — раздался тихий женский голос. — Ты даже улыбался. И я улыбалась. Мы ещё не знали, что нас ждёт. Не могли даже предположить, что всё это произойдёт.
Судорожно вздохнув, Зеррин Султан, не отпуская отцовской руки, второй рукой стёрла слёзы со своих щёк, но несколько всё же упало на одеяло.
— Они ушли, — продолжила она, надеясь, что, несмотря на бессознательное состояние, повелитель слышит её. — Сначала мама, потом Сулейман, Орхан и Фюлане. И теперь ты…
Ей показалось, что его закрытые веки слегка затрепетали будто в намерении открыться, и Зеррин Султан замерла. Но шли секунды, минуты — ничего не происходило. Она разочарованно поникла, а после в ней будто что-то взорвалось.
Сдерживаемые рыдания прорвались наружу, и, уронив рыжеволосую голову на одеяло возле отцовской руки, она всецело отдалась им. И спустя довольно долгое время, когда она немного успокоилась, ей стало легче. Стало легче дышать, легче жить.
Распрямившись, Зеррин Султан снова взглянула на лицо повелителя.
— Отец, ты последнее, что у меня осталось… Прошу тебя, прошу Всевышнего, приди в себя. Поправляйся. Не оставляй меня. Всех нас…
Раздался скрип распахнувшихся дверей,
В султанские покои медленно, но уверенно вошла Карахан Султан. На ней было неуместно яркое одеяние из голубого шёлка, дополненное золотыми украшениями и диадемой с бирюзой, возвышающейся в золотисто-русых волосах.
На её красивом лице не было ни одной эмоции — абсолютная невозмутимость.
Сложив руки перед собой в замок, Карахан Султан поклонилась.
— Султанша.
— Что ты здесь делаешь? — несколько резко спросила Зеррин Султан. Поднявшись с отцовского ложа, она повернулась к нежеланной гостье и будто бы закрыла собой лежащего на ложе султана Орхана.
— Я пришла навестить повелителя, — с той же невозмутимостью ответила Карахан Султан.
— Неужели? — презрительно усмехнулась рыжеволосая девушка. — Сомневаюсь. Скорее уж потешить себя состоянием повелителя, лелея надежду на его смерть и на то, что твой сын сможет занять османский трон.
В ответ Карахан Султан натянуто улыбнулась, и, медленно сократив расстояние между ними, правдоподобно изобразила на лице понимание.
— Я понимаю. Вы потеряли всю семью, а теперь и повелитель — ваш отец и последний родной человек — на грани жизни и смерти. Вам больно, но не стоит срываться на людях, ни в чём неповинных. Лучше вспомните, кто является причиной всего того, что произошло с Гюльхан Султан, с шехзаде Сулейманом, его женой и его детьми.
— Откуда ты… — ошеломлённо выдохнула Зеррин Султан, но осеклась.
— Нетрудно догадаться, — пожала плечами Карахан Султан. — Я была здесь, когда Гюльхан Султан приехала из Манисы. Мы с ней сблизились, потому мне было известно о том, что Эсен Султан относится к ней, мягко говоря, враждебно. Эсен Султан казалось, что ваша мать приехала, дабы избавиться от неё и её сына, а потому решила расправиться с ней.
— Что ещё ты об этом знаешь? — требовательно спросила Зеррин Султан, когда наложница замолчала, но не стала продолжать.
— Эсен Султан подстроила для вашей матери ловушку. Разыграла, будто Гюльхан Султан едва ли не отравила её сына, а после обо всём рассказала повелителю. Тот разгневался и отдал приказ о казни Гюльхан Султан, но вам удалось отговорить его, помните?
— Да.
— Эсен Султан, узнав о том, что повелитель помиловал Гюльхан Султан и отправил её в ссылку, организовала нападение на её экипаж, в ходе которого ваша мать и была убита.
— Если… — взволнованно произнесла Зеррин Султан, но запнулась. — Если тебе обо всём этом было известно, почему ты сразу не вступилась за мою мать? Почему не помешала? Ведь вы сблизились, по твоим словам. Почему ты не захотела ей помочь?
— Я… боялась, — правдоподобно изобразив напряжённость, ответила Карахан Султан. — Если бы я попыталась помешать Эсен Султан, она захотела бы избавиться и от меня с моим сыном.