Возвышение падших
Шрифт:
Айсан-хатун, понимая, что Султанша намерена и дальше идти против неё, снисходительно улыбнулась.
— Внимание! — раздался неожиданный возглас охранника. — Шехзаде Сулейман Хазретлери.
Айсан-хатун, затрепетав от волнения, повернулась в сторону приближающегося мужчины и склонилась в поклоне.
Шехзаде Сулейман, войдя в беседку, почтенно улыбнулся матери, несмотря на то, что та оскорблённо отвернулась в сторону. Все две недели она даже словом с сыном не обмолвилась, оскорблённая их ссорой.
Сулейман, нахмурившись, заметил Айсан-хатун, которая, подняв черноволосую голову, чарующе улыбнулась ему.
—
Гюльхан Султан, услышав обращение сына к этой наложнице, резко повернула голову в их сторону, насторожившись. Её изумило то, что он сумел запомнить её имя. Значит, что-то в ней его привлекло.
— Шехзаде, — тем временем отозвалась Айсан, польщённая его вниманием. — Я счастлива снова лицезреть вас.
Сулейман слегка качнул рыжеволосой головой. Айсан-хатун, повернувшись к явно недовольной их общением Гюльхан Султан, поклонилась.
— С вашего позволения я вернусь в гарем, Султанша. Надеюсь, ваши угрозы и оскорбления не настигнут меня, потому как я не ищу ссор с вами.
Шехзаде Сулейман непонимающе нахмурился от слов ушедшей девушки и повернулся к напряжённой матери, пышущей негодованием.
— Угрозы?
Гюльхан Султан не ответила на его слова, надменно отвернувшись.
— Вы не разговариваете со мной уже две недели со дня нашей ссоры. Я пришел, чтобы закончить это, поскольку подумал, что вы, быть может, осознали свою неправоту и импульсивность действий. Но, я вижу, что ошибался. Как вы можете опуститься до уровня рабыни и угрожать наложнице? Пристало ли моей матери и Султанше вести себя подобным образом? Надеюсь лишь на ваше благоразумие, ибо в вашем возрасте его пора приобрести и использовать.
Гюльхан Султан возмущённо вспыхнула от его обидных слов и проводила тяжёлым взглядом спешно уходящего сына. С огорчением она сознавала, что отдаляется от него, теряет контроль над ситуацией, а, потому, утопая в своём негодовании, делает ещё больше ошибок.
Дворец санджак-бея в Эрзуруме.
Осман Бей растерянно и непонимающе нахмурился, рассматривая стоящую перед ним светловолосую женщину.
— Вы мне не верите, не так ли? — горько усмехнулась она.
— Нурбахар Султан была казнена в 1569 году по приказу султана Мехмета. Вы не можете ею являться.
Та тяжело усмехнулась и, вздохнув, будто собираясь с силами, прямо посмотрела на юношу.
— Я поведаю вам свою историю, а после вы решите, правда это или ложь.
— Я вас слушаю, — с готовностью отозвался Осман Бей.
— Когда султан Мехмет отдал приказ о моей казни после того, как я в приступе гнева расправилась с Сейхан Султан, я всю ночь провела в рыданиях, — заговорила женщина, опустив голубые глаза. — Мне в то время служила верная девушка по имени Арвен-хатун. Она пожертвовала всем ради меня, ради своей преданности и любви. Ближе к утру, в которое должна была состояться моя казнь, она явилась в мою опочивальню и предложила обменяться одеждой и представиться друг другом. Я отдала ей свои драгоценности, одеяние госпожи и набросила на её голову вуаль, дабы никто не смог разглядеть ее лица. Она была светловолосой, как и я, и это сыграло нам на руку. Я же одела её платье рабыни и скрыла лицо за платком. Когда утром Фахрие-калфа пришла за мной, дабы отвести на дворцовую площадь, то Арвен-хатун, представившаяся мной, отдала приказ ей освободить меня, как свою служанку Арвен — своеобразный акт последней доброй
Осман ошеломлённо и неверяще покачал темноволосой головой, а после, понимая, что это похоже на правду, насупился.
— Если вы говорите правду и в действительности являетесь Нурбахар Султан, то как оказались здесь, в Эрзуруме, и почему долгие шестнадцать лет не давали о себе знать?
— Я боялась, что обман раскроется. Добралась до городского рынка, где отыскала какого-то торговца, вместе с семьей возвращающегося с торговли в столице в Эрзурум. Дала ему несколько монет и он согласился меня подвезти. Оказавшись в Эрзуруме, я отыскала небольшой дом и на последние деньги купила его, представившись вдовой, потерявшей и мужа, и детей в болезнях. Долгие годы существовала лишь на средства с продажи вышивки и шитья на городском рынке. Все эти шестнадцать лет я пряталась, боясь султана Мехмета, не пощадившего меня. Узнай он о том, что я спаслась, он бы послал за мной палачей. Ведь я убила его любимую змею — Сейхан Султан.
— Аллах милостивый… — нервно качнув широкими плечами, выдохнул Осман. — Зачем же вы сейчас предстали предо мной?
Помолчав некоторое время, он понимающе кивнул.
— Севен.
Нурбахар Султан согласно кивнула светловолосой головой. Имя “Севен” отозвалось в её груди гулко, волнительно и трепетно.
— Как только я узнала о том, что Султанзаде Осман вместе с женой Севен Султан прибыл в Эрзурум, то пожелала немедленно встретиться с дочерью. Но боялась… Больше нет страха. Я и так была его жертвой долгие шестнадцать лет. Довольно с меня.
— Охрана! — громогласно позвал Осман и, когда те явились, снова заговорил. — Пусть немедленно придёт Севен Султан.
Нурбахар Султан, ожидая, когда та явится, волнительно дрожала.
Осман, едва двери со скрипом распахнулись, тепло улыбнулся вошедшей в покои Севен Султан со слегка округлившимся животом, которая, настороженно покосившись на незнакомую женщину в бедных одеждах, подошла к нему.
Видя её тонкий стан, золотисто-светлые волосы, голубые глаза и такое нежное и одухотворённое лицо, Нурбахар запылала чем-то пугающе сильным. Севен была такой же, как и она в далёкой юности.
— Севен, ты должна узнать кое-что, — осторожно заговорил Осман. — Я оставлю вас наедине. Поговорите.
Осман Бей, улыбаясь, вышел, и Севен Султан проводила его непонимающим взглядом, а после настороженно повернулась к женщине.
Что-то неясно всколыхнулось в её сердце, будто она узнала её, но не помнила имени. Голубые глаза женщины смотрели на неё с каким-то трепетом и волнением.
— Здравствуй, Севен, — прошептала она, приблизившись к той и несмело коснувшись растерянного лица.
— Мы знакомы?
— Я — Нурбахар Султан.
Услышав всю ошеломляющую историю из уст женщины, Севен Султан сначала неверяще молчала, а после, когда мать, о которой она самозабвенно и тоскливо мечтала всю свою жизнь, нежно прикоснулась к её лицу, то неистово разрыдалась и бросилась в её объятия.
Нурбахар Султан, обнимая свою дочь, дрожала от осознания собственного счастья, которое она успела позабыть за долгие годы страха, бедности и боли.
Вечер.
Топ Капы. Покои управляющей.