Возвышение падших
Шрифт:
— Я соглашаюсь на этот грех во имя Ахмеда и наших детей. Моя память о нём не будет осквернена этим браком. Не позволю этому случиться.
Двери со скрипом распахнулись, и в опочивальню неспешно вошёл высокий и стройный мужчина с широкими плечами. Его чёрные глаза были полны чего-то глубокого и затаённого. Сняв чалму, он явил иссиня-чёрные волосы, блеснувшие в свете зажжённых свеч необычным синим отблеском. Лицо его, не лишённое определённой приятности, было исполнено в резких и тяжёлых чертах. Чёрная борода была коротко и аккуратно
Хадижа-калфа, опустив глаза, поклонилась своей госпоже, а после покинула покои.
Тяжело и волнительно сглотнув, Хюмашах Султан медленно повернулась к замершему мужчине лицом, сжимая в руке пузырёк со смертельным ядом.
К её сильному удивлению, он не был безобразным, толстым и с широким красным лицом, каким она его себе представляла. Феридун-паша не вызывал отторжения, которое Хюмашах Султан ожидала испытать при первом взгляде на него. Это несколько сбило её с толку, отчего она растерянно нахмурилась.
Вглядываясь в его лицо сквозь прозрачную ткань вуали, Хюмашах отметила про себя, что оно было приятным, но с жёсткими и резкими чертами. Чёрные глаза Феридуна-паши смотрели на неё осторожно, изучающе и… нежно? Ахмед-паша, по её воспоминаниям, наоборот, внешне выглядел вполне безобидным, но в его тёмных глазах были лишь жёсткость, властолюбие и жадность.
Облачён новоиспечённый супруг был, по иронии судьбы, в чёрный, будто траурный, кафтан, расшитый блестящими прямоугольными агатами.
Феридун-паша поклонился госпоже, слегка наклонив черноволосую голову, а после неспешно подошел к ней, словно боясь спугнуть.
Хюмашах Султан ещё больше напряглась с его приближением, всё сильнее сжимая пузырёк с ядом в своей руке. Её намерение убить его предательски таяло с каждой секундой. Он, будто назло, оказался приятным и учтивым мужчиной. Но он — не Ахмед.
— Султанша, — приветственно произнёс Феридун, и голос его звучал пронизывающе и в то же время мягко.
— Феридун-паша.
Его смуглая рука поднялась к её лицу, отчего Хюмашах Султан неосознанно вздрогнула, и одним лёгким движением сбросила чёрную вуаль, что плавно приземлилась на пол.
Глядя в его чёрные глаза, Хюмашах Султан, вопреки всем своим ожиданиям, видела в них лишь осторожность и тепло. Ей так не хватало тепла все эти годы…
— Я слышал, будто вы унаследовали красоту от своей матери, Михримах Султан, что славилась ею на весь мир. Всё правда. Прекраснее женщины я не видел.
Хюмашах Султан, тяжело дыша, отошла в сторону, повернувшись спиной к мужу, и опустила льдисто-серые глаза. Коснувшись ими пузырька в своей руке, она ощутила раздражение. Она понимала, что отступала от своей затеи. Феридун-паша оказался совсем не тем человеком, которого она хотела убить.
Хотел бы Ахмед-паша, чтобы она убивала во имя его памяти? Нет. А её достопочтенная Валиде, Михримах Султан? Нет. Её
В своих раздумьях женщина и не заметила, как Феридун-паша подошёл к ней. Смуглая рука осторожно прикоснулась к её лицу и приподняла его за подбородок.
— Я знаю, что вы не желали этого брака. Поверьте, если бы я мог что-либо изменить, то этого брака не было бы. Но, приказ Повелителя для меня непреодолим. Как и для вас.
Тяжело вздохнув, Хюмашах Султан отпрянула от его руки и отступила в сторону.
— Если пожелаете, то этой ночью я оставлю вас. Сколько вам нужно времени? День, неделя, месяц, год. Я буду ждать.
Хюмашах, неверяще слушая его слова, почувствовала укол вины. Она не сможет убить человека, который впервые за долгие годы отнесся к ней с теплом и пониманием. Она — не убийца.
Стоя спиной к ждущему ответа мужчине, она раскрыла вспотевшую ладонь и в который раз взглянула на пузырек с тёмно-жёлтой жидкостью.
Стремительная мысль о самоубийстве пронеслась в её голове, но мгновенно потухла. У неё маленькая дочь и сыновья, что нуждаются в её любви и поддержке. Они потеряли отца, не могут лишиться и матери.
Вздохнув, Хюмашах подошла к столику у зеркала и положила пузырек с жидкой смертью в свою шкатулку. После, повернувшись лицом к мужчине, она хмуро взглянула на него, спокойного, но напряжённого.
— В исламе сильны традиции и обычаи, паша. Брак не может считаться совершённым, если он не консуммирован в первую брачную ночь. Таков обычай. Против Аллаха я не пойду. Смирюсь, как смирилась с волей Повелителя.
Феридун-паша нахмурился, вслушиваясь в её слова.
— С этой ночи я, хотя и неохотно, вручаю вам своё сломанное сердце. Одно неловкое движение — оно разобьётся. И тогда всё пойдет крахом. Не только моя жизнь, но и ваша, и жизнь моих детей.
Говоря это, она медленно подходила к новому мужу, чьи чёрные глаза неотрывно следили за ней. Закончив, она стояла к нему довольно близко. Феридун-паша смахнул с её лица слезы, которых она и не почувствовала.
— Клянусь, что буду бережно хранить его и оберегать от невзгод.
Его рука медленно спустилась с её лица на тонкую шею. Хюмашах Султан, чувствуя, как мужские пальцы коснулись пуговиц её чёрного одеяния, тяжело прикрыла глаза, стараясь не думать об Ахмеде-паше.
Дворец Айше Султан.
Взволнованная и трепещущая от волнения и нестерпимого ожидания Айше Султан, облачённая в ночное платье из красного шёлка, придирчиво оглядела себя в большом зеркале. Служанки, расхаживая по опочивальне, зажигали свечи, поправляли покрывало кровати и кружили вокруг госпожи.
Одна из них набросила алую вуаль на тёмно-каштановые распущенные волосы госпожи, за которой скрылось и её взволнованное лицо.
Когда двери распахнулись, служанки, спешно поклонившись, покинули опочивальню, обойдя Альказа Бея. В его чёрных глазах таились, в отличие от глаз его жены, мрачность и напряжение.