Возвышение падших
Шрифт:
— Увидим… — прошептала ей в след Айсан.
Подойдя к дверям, она попыталась открыть их, но они не поддались. Оказалось, это был скрежет закрывающегося замка, который преградил ей путь не только из гарема, но и из комнаты.
Дворец санджак-бея в Амасье. Покои Дэфне Султан.
Волнительно расхаживая по своей опочивальне, светловолосая женщина в тёмно-красных одеждах пребывала в радостном предвкушении.
Филиз-хатун и Низис-хатун, её служанки, сидели на подушках, молча наблюдая за метаниями своей госпожи.
Долгие годы, с тех самых пор, когда она покинула Топ Капы по приказу Валиде
Едва двери со скрипом отворились, Дэфне Султан волнительно обратила свои серые глаза к вошедшим. Миршэ-калфа, вошедшая в опочивальню, отошла в сторону, пропуская невысокую и русоволосую женщину с лучистыми карими глазами.
— Дэфне Султан, — проговорила она, радостно улыбаясь.
— Моя Айше, — выдохнула та, подходя к ней и заключая в трепетные объятия. — Наконец-то…
Миршэ-калфа строго взглянула на служанок, и те спешно поднялись с подушек, склонившись в поклоне.
— Я так рада видеть вас, — мягко отстранившись, воскликнула Айше Султан. — Вы изменились.
Разглядывая её с каким-то внутренним трепетом и волнением, Дэфне Султан с тоской подметила, что Айше была очень похожа на покойного Шехзаде Баязида. Те же черты лица, русые волосы, карие глаза, в которых плещется благородство и внутренняя смелость. Меланхолия и ностальгия овладели ею. Перед глазами пронеслась вся та жизнь рядом с Баязидом, которая, казалось, была давно забытым сном. Вспомнила, как в последний раз видела его, умоляла остаться в Кютахье и не обнажать меча. Но он не послушал. В отличие от своего брата, сражался смело, честно и благородно, но проиграл. Войну, государство и даже свою жизнь…
— Постарела, — поправила её Дэфне Султан. — Годы и тебя не щадят… Я помнила тебя крохотной тринадцатилетней девочкой, боящейся спать одной из-за кошмаров.
— Они и сейчас, спустя десятилетия, не оставляют меня, — улыбнулась Айше Султан. — Присядем?
Улыбающиеся госпожи вместе опустились на тахту и тепло взглянули друг на друга. Дэфне Султан, не сдержавшись, сжала руку Айше Султан в своей ладони.
— Как ты, Айше?
— Неплохо. После вашего отъезда в Манису, Валиде Султан и покойный султан Мехмет выдали меня замуж за санджак-бея отдаленной провинции, несмотря на мой юный возраст. Но, я вполне довольна своей жизнью.
Их разговор плавно касался различных тем, но случайно коснулся Шехзаде Селима.
— Я слышала, будто здесь, в Амасье, похоронен Шехзаде Селим, брат нашего Повелителя, — проговорила Айше Султан, но осеклась, увидев, как помрачнела Дэфне Султан.
— Верно, — степенно кивнула она. — Покойный Шехзаде Селим похоронен в мечети султана Баязида. С ним рядом покоится и его сын, Шехзаде Коркут. Насколько мне известно, он был ещё младенцем, когда его настигла казнь.
— Порой приходится идти на страшные деяния ради сохранения благоденствия в государстве, — мудро заметила Айше.
— Убийству невинных младенцев нет оправдания, — возразила Дэфне Султан, печально нахмурившись.
— А что же с матерью Шехзаде Коркута?
— Инджи-хатун покинула
— Аминь.
— Если пожелаешь, можем побывать на могиле покойных Шехзаде, — предложила Дэфне Султан, пожав плечами. — Я часто бываю там. Почему-то чувствую вину за то, что случилось с ними. Ведь ради будущего Баязида и Сулеймана Орхан так поступил со своими братьями…
— Вы ни в чём не виноваты, Султанша, — отрицательно покачала русоволосой головой Айше Султан. — Такова была воля Всевышнего… Но, я бы хотела посетить мечеть султана Баязида.
Топ Капы. Гарем.
Этот день окрасил веселую и беззаботную жизнь гарема султана в серые и мрачные краски. Траур преобразил яркие оттенки платьев в единый чёрный цвет, улыбки в грусть, разговоры в задумчивое молчание. Лишь тоскливые напевы женщины, читающей Коран, эхом отзывались в этих стенах.
Гевхерхан Султан, восседая на широкой атласной подушке возле накрытого скромными яствами столика, бросила беспокойный взгляд тёмно-карих глаз к мрачно-надменной Хюррем Султан, сидящей подле неё. Сжимая в руках полный кубок, она смотрела в пустоту, не шевелясь и не разговаривая с тех самых пор, как сестра рассказала ей о смерти матери.
Селин Султан с дочерью Фатьмой, сидя на другой подушке, молчали, но изредка маленькая госпожа что-то спрашивала у своей матери, и та шёпотом ей отвечала, стараясь не беспокоить скорбящих.
Фатьма Султан, облачённая в траурное чёрное платье, со своими длинными чёрными волосами и пронзительными чёрными глазами казалась воплощением тьмы и ночи — таинственная, молчаливая и таящая в себе какую-то угрозу, скрытую за вежливой улыбкой и сладкими речами.
Гюльрух Султан, как и всегда, сидела подле своей тёти, выглядя мрачно. Тёмно-рыжие волосы были спрятаны под чёрным ажурным платком, и в этом образе она казалась копией своей покойной матери, Эсмехан Султан. В чёрных глазах её таились задумчивость и отстранённость, будто она была где-то в другом месте, не здесь и не сейчас.
Эсен-хатун, сдержанно восседая на крайней подушке, почти у самых степеней, ведущих к возвышению, на котором они расположились, вслушивалась в тоскливые и протяжные напевы женщины, читающей Коран. Они отзывались в её израненной душе какой-то болезненной пустотой, рождавшей на её красивом лице выражение отстранённости и мрачной задумчивости.
Хюррем Султан, отчего-то взглянув на неё, горько усмехнулась, чем привлекла к себе внимание всех сидящих за столом.
Гевхерхан Султан непонимающе взглянула на младшую сестру.
— Не постыдилась за один стол с нами сесть… — процедила Хюррем Султан, прожигая взглядом Эсен-хатун.
Та, перехватив её взор — тяжёлый и обвиняющий — нахмурилась, но не выглядела изумлённой, в отличие от остальных.
Селин Султан, почувствовав, как накаляется обстановка, напряглась и, недовольно поджав губы, приобняла дочь Фатьму, будто желая её хоть как-то оградить от бесконечных гаремных склок.
Фатьма Султан и Гюльрух Султан единовременно взглянули друг на друга, будто ведя мысленный диалог.