Возвышение падших
Шрифт:
— Непривычно проводить ночи без тебя…
— Родишь мне ребёнка, и всё станет, как прежде, — произнёс Орхан, говоря это больше для себя самого, нежели для неё. — Если тебе одиноко, то можешь оставаться в моих покоях.
— Возможно ли это? — изумилась Эсен, оторвав голову от его плеча. — Согласно правилам гарема…
— Я учиняю правила во всём мире, Эсен. Если я сказал, что это возможно, значит, это возможно, — коротко поцеловав её в губы, проговорил султан и поднялся с тахты. — У меня есть некоторые дела, поэтому я ухожу. Но, к ночи я буду ждать тебя.
Орхан,
Двери со скрипом закрылись. Эсен, нахмурившись, осознала тяготу лжи любимому человеку, но во имя будущего своих детей. Если она не поддержит Фатьму Султан, то та станет её противницей. Она была права в том, что Эсен осталась без необходимой поддержки в гареме. Ей нужна ложь, интриги и власть, иначе она и её дети не выживут в этом адском гареме. Наверно, к осознанию этого приходила каждая рабыня-наложница, потому каждая из них и начинала борьбу за влияние. Но, Эсен не хотела быть одной из многих. Ей хотелось изменить эти варварские устои османского двора, но она сомневалась, хватит ли у неё на это сил и ума.
Комментарий к Глава 15. Печальное время
Дополнительные материалы, способные сделать чтение фанфика более интересным, а представление образов и интересных ситуаций более лёгким - https://vk.com/protivostoyanieandvalidehurrem
========== Глава 16. Новое и старое ==========
Вечер того же дня.
Дворец Хюррем Султан.
Облачённая в траурные чёрные одежды, Хюррем Султан, стоя у окна в своих покоях, пустым и меланхоличным взглядом вглядывалась в дебри увядающего сада. Её силуэт казался какой-то тенью, угасающей и бледнеющей. В своей скорби по обожаемой матери и сестре, из-за смерти которой она чувствовала нестерпимую вину, Хюррем Султан позабыла о любви. Та отступила, отошла в сторону, но, к сожалению или счастью, не исчезла.
Саасхан-калфа, вошедшая в покои, поклонилась. Её слова о том, что прибыл Альказ Бей, глухо и далёко, словно сквозь толщу воды, донеслись до мрачной госпожи.
Хюррем Султан, растерянно обернувшись к распахнувшимся дверям, наблюдала за тем, как не меньше неё мрачный Альказ вошёл в её опочивальню. Саасхан-калфа ушла, оставив их наедине.
Вспыхнув негодованием, темноволосая госпожа полностью повернулась к Альказу Бею.
— Что ты здесь делаешь?!
— Простите, госпожа, что посмел прибыть в ваш дворец и предстать перед вами, — отозвался Альказ, подняв на неё свои жгучие чёрные глаза.
— Что подумает мой муж, когда узнает, что я была с тобой наедине в своих личных покоях? — негодовала Хюррем Султан, стараясь не поддаваться воздействию этого взгляда. — Уходи!
Альказ Бей, с какой-то болезненной и тяжелой страстью посмотрев на неё, импульсивно приблизился и упал ей в ноги. Его смуглая рука сжала между пальцев скользящий мягкий шёлк одеяния госпожи.
— Не могу… Я не могу, госпожа, перестать думать о вас.
Хюррем Султан, вопреки чувствам, вызванным
— Лучше бы ты думал о своей жене! Из-за нас она покинула этот мир. Ты отверг её из-за меня, и она не выдержала этого… Айше же так сильно влюбилась в тебя, Альказ.
Тот неохотно поднялся с колен, тяжело дыша. Его чёрные глаза горели виной и даже каким-то отчаянием.
— Я не предполагал, что мой отказ консуммировать брак обернётся подобным.
Хюррем Султан, чувствуя приближение слёз, наполнивших её тёмно-карие-глаза, горько покачала темноволосой головой.
— Это ты виноват… — раздался её тихий шёпот. — Уходи… Уходи!
Альказ Бей, будто не слыша её, недвижимо стоял на месте, тяжело наблюдая за метаниями любимой женщины. Она негодующе толкнула его руками в широкую грудь, толкая тем самым к дверям и прочь от себя, но Альказ схватил их и принялся целовать.
Не сдержав ответного сердечного порыва, Хюррем Султан растаяла под его поцелуями и покорилась им. Альказ Бей, горя во власти своих чувств, начал горячо целовать её шею.
В этот миг, напугав обоих, двери со скрипом распахнулись. В покои вошёл Ферхат-паша. Разгорячённые и взлохмаченные Хюррем Султан и Альказ Бей спешно отскочили друг от друга.
Ферхат-паша, озадаченно оглядев их, отчего-то горько усмехнулся.
— Альказ Бей, уходите, — хрипло произнесла Хюррем, отвернувшись к окну и сжав себя руками. Её грудь тяжело вздымалась в отступающей страсти.
Тот, почтенно поклонившись госпоже, ушёл, обменявшись тяжелым взглядом с Ферхатом-пашой в дверях.
Едва двери за вышедшим мужчиной закрылись, в опочивальне воцарилась гнетущая тишина. Хюррем Султан, пригладив свои тёмные волосы, не смела поворачиваться к мужу.
Ферхат-паша, некоторое время помолчав, грузно сел на тахту и отчего-то хохотнул.
— Что вас рассмешило? — напряжённо проговорила Хюррем, покосившись на него.
— Собственная наивность, — ответил тот, но в голосе его чувствовалась горечь. — Я полагал, что вы нуждаетесь в моей поддержке в такой трудный для вас момент, но вы, оказывается, нашли её в другом мужчине.
Хюррем Султан, наконец, обернувшись, возмущённо взглянула на него. В груди же её пылало желание спасти себя.
— Что вы такое говорите, паша?!
— Не нужно отрицать, госпожа, — снисходительно отозвался её супруг. — Я всё видел и всё понял. Теперь мне стало ясно, почему вы отвергали меня. Ваше сердце принадлежало Альказу Бею, не так ли?
— Если вы ещё раз посмеете упрекнуть меня в супружеской неверности, я клянусь, что вы пожалеете. Оставьте меня!
Ферхат-паша, усмехнувшись словам жены, тяжело поднялся с тахты и ушёл, оставляя её наедине со своими переживаниями.
Дворец санджак-бея в Амасье. Покои Дэфне Султан.
Когда в изысканные и просторные покои, погружённые во мрак подступающей ночи, вошла наряженная Филиз-хатун, Дэфне Султан и Айше Султан, до этого сидящие на тахте и разговаривающие, повернули к ней свои головы.