Вперед в прошлое 10
Шрифт:
— Теперь буду переживать, что обворуют, — вздохнула Лидия. — Нельзя оставлять дом!
— Давайте я вернусь, — предложил Бузя. — Все равно с меня толку мало будет, я большой и не… как это… не жалобный. Если шастать вокруг будут, я к ним не выйду, просто пошумлю. Они ссыкливые и не полезут, если кто-то дома.
— Опасно, — покачала головой Лидия. — И следи, пожалуйста, за словами.
Бузя шлепнул себя по губам.
— Извините.
— Там сторож есть с собаками, — сказал я. — Он всегда выходит на шум.
Уж не эти ли наркоманы убьют деда-сторожа и его алабаев?
Со стороны дач донесся дружный собачий лай — свора ополчилась на незнакомцев. В их верещание вплелся сочный бас алабаев, ветер донес возмущенный голос деда, который подозрительных типов, надо полагать, прогнал или просто обозначил, что заметил их.
— Все-таки я — домой. — Бузя протянул руку, куда Лидия нехотя вложила ключи. — Пойду по верху, через лес. Чтоб незаметно.
Он двинулся в обратном направлении и вскоре исчез из вида за деревьями. Мы вдалеке услышали рычание двигателя, предположили, что это автобус, и побежали на остановку, благо до нее оставалось сто метров, рассчитывая, когда автобус остановится, встать в дверях и не давать им закрыться, чтобы водитель подождал ее. Но Лидия пришла ровно тогда, когда вдалеке показалась оранжевая морда «Икаруса» — наконец-то на маршрут пустили большой автобус!
Благодаря опыту взрослого я знал, что, дабы добиться какого-то результата в бюрократической конторе, спорные вопросы нужно решать не с рядовыми работниками, которые не хотят напрягаться, вникать и попросту отмахнутся от просящего, а сразу с начальниками.
В кармане, шурша о рукоять пистолета, лежало пятьдесят долларов десятками, в рюкзаке — пачка кофе в пакете с надписью «Люкс», и «Сникерс» — неплохой по нынешним временам подарок. Сперва его пущу в ход, а потом буду повышать ставки.
Стоило представить, что я буду давать взятку, да еще и нужно сделать это убедительно, и руки холодели, а шею сводило спазмом. Это только в мечтаниях заходишь, эдакий трикстер, открывая дверь ногой, как карты, перекидываешь деньги из руки в руку, садишься напротив чиновника; нагло улыбаясь, смотришь, как он пускает слюни на твои деньги. В реальности все было иначе, и каждый раз во время свершения преступного акта есть риск быть посланным и вытолкнутым взашей. Или нет?
Посмотрим. Если бы не заряд бодрости с утра, психовал бы и места себе не находил.
И вот мы в здании горадминистрации, где на втором этаже находился отдел по вопросам опеки и попечительства. Туда-сюда снуют люди. Никому нет до нас дела, никто нас выгонять не собирался, и мы двинулись по длинному коридору, читая таблички на дверях. Кабинет начальника находился в самом конце коридора, слева. «Логинова Оксана Егоровна».
Сомнения и страхи воспрянули и вихрем пронеслись в голове, сметая уверенность. Мы растерянно остановились. Вот он, страх закрытой двери!
Я набрался смелости, посмотрел на закусившую губу Лидию, на округлившую глаза Светку и застывшего Ваню, понял, что не имею права трястись и блеять, и постучал.
— Да, — донеслось из-за двери.
Я еще раз глянул на табличку, удостоверился, что правильно
Так было нужно. Нестандартность ситуации: подросток просит за взрослых — должна была спутать ее мысли; дети, просящие о матери, у подготовленного таким образом человека растопят сердце, если оно из камня.
— Здравствуйте, Оксана Егоровна!
Возле стеллажа с папкой в руке стояла крупная женщина, блондинка с каре, похожая на пожилую зайчиху. С позитивным образом не вязался хищный немигающий взгляд, которым она меня просканировал и сказала голосом строгой учительницы:
— Молодой человек, вам точно ко мне? Дверью не ошиблись?
— Только вы в силах нам помочь, — проговорил я, прошагав к столу и поставив возле стула пакет с подарком.
Сейчас как погонит меня, сопляка!
Оксана Егоровна сделала вид, что не заметила подарок, вернула папку в стеллаж и обошла стол, бросив взгляд в приоткрытый пакет, уселась на место и кивнула на пустующий стул.
— Рассказывай, что у тебя случилось.
Я принял предложение, закинул ногу за ногу и сразу же поставил их вместе, избегая закрытых жестов. Точно так же, как она, сплел пальцы и подался вперед, силясь заглушить кровь, колотящуюся в ушах.
— Нужно помочь детям обрести семью, — не стал тянуть кота за хвост я. — Это были уличные бродяжки, невоспитанные и вороватые. Добрая одинокая женщина приютила их и обогрела, и теперь они вполне социализированы. Но оформить усыновление она не может из-за маленькой жилплощади — она живет в ведомственной комнате общежития и работает воспитателем. Я предоставил им дом, они там будут жить до совершеннолетия детей, но оформить это никак невозможно, потому что я несовершеннолетний. Помогите, пожалуйста.
Оксана Егоровна потрясла головой.
— Не поняла. Ты им кем приходишься?
— Я им просто помогаю. Нужно помочь одинокой женщине, потерявшей сына, обрести детей, а детям — маму. Поможете?
Начальница снова потрясла головой, как будто отказывая, но глянула на пакет и спохватилась.
— Да… я постараюсь. Решение-то об усыновлении выдает суд, а не наш отдел. Нужно написать заявление, собрать документы…
— Сейчас ей и расскажете. — Я обернулся к двери и позвал:
— Лидия! Заходите!
Прихрамывая, она вошла, одной рукой держа Ваню, другой — Светку. Сумка соскользнула с плеча и болталась на локте.
— Здравствуйте, — кивнула она и ссутулилась, я тотчас уступил ей место, перенес пакет ближе к Оксане Егоровне.
— Рассказывайте, в чем ваша проблема, — отчеканила она строгим тоном.
Светка посчитала ее слова руководством к действию, шагнул вперед и заговорила горячо и азартно:
— Здравствуйте, тетя. Меня зовут Света, это вот — мой братик Ваня. Мы жили на улице, на трубах. Просили денежку у добрых людей. Есть было нечего, одежды не было, нас били старшие. А потом нас нашел Павел. — Она подбежала ко мне и взяла за руку. — Поесть приносил, денег давал, жилье нашел. А потом появилась эта добрая тетя, и мы теперь живем у нее. Не у нее — у Павлика, он нам дом купил.