Врач. Спаси нашу дочь
Шрифт:
– Нет… Саша здоровая. Она родилась здоровым ребенком!
Не чувствую сердца, не чувствую рук. Что он говорит такое? Просто меня пугает.
– Вы не делали диагностику изначально. Обычно такая патология проявляется у детей до года, но иногда, редко, у детей постарше. У вас как раз такой случай. У ее отца были болезни сердца?
Делаю глубокий вдох, даже сейчас Холодов давит на больное.
– Не было. И вообще, это наше дело! Так, все, выпиши таблетки, и мы пойдем. Больше ты нас не увидишь.
Подрываюсь, а
– Таблетки тут не помогут. Твоему ребенку нужна операция на сердце. Мы делаем такие.
– Что? С ума сошел? Операция на сердце? Нет, я не разрешаю.
– Это твое решение, я просто констатирую факт, но ты должна знать о рисках.
– Каких рисках? Олег, Саша здоровая девочка!
– Она уже начала терять сознание. Дальше это будет случаться все чаще. Она будет постоянно уставшая и апатичная, ее сердце не будет справляться со своими функциями, а растущий организм не будет выдерживать такую нагрузку.
– Я не буду давать ей нагрузку.
– Ты не поняла, Яна. Девочка может просто идти по улице или наклониться, чтобы завязать шнурки. Вот о такой нагрузке речь.
– Есть хорошие прогнозы, скажи мне, Олег, есть?!
– Без операции – нет. Яна, если не сделать коррекцию, дети с подобной патологией доживают до подросткового возраста только в десяти процентах случаев, – чеканит строго, и это самое страшное, что я слышала в своей жизни.
– А что случается с остальными детьми? – спрашиваю, вытирая слезы. Олег же сидит спокойный, будто это так легко – вынести приговор, хотя это его работа.
– Инфаркт миокарда. Делать ли операцию, решать тебе.
– Сколько стоит эта операция?
Холодов берет ручку и пишет, долго вырисовывая нолики.
– Вот столько.
Протягивает мне листочек, и я замираю. Даже если я душу дьяволу продам, у меня не найдется такой суммы.
– У меня нет… нет столько денег, Олег.
Мне страшно, сейчас я понимаю, насколько уязвима. И что хуже – мне некому помочь.
– Почему так категорично, Яна? Иди у мужа своего попроси, у отца Александры. Она ведь не от святого духа на свет появилась? – усмехается, а мне хочется ему все лицо расцарапать. Дьявол, как же я его ненавижу, он даже сейчас смеется надо мной!
– Это твоя родная дочь, Олег. Саша твоя! Твой ребенок!
– Я бесплоден, а ты плохая актриса, – чеканит холодно, отбрасывая ручку, злится. – Есть еще варианты?
Холодов складывает крепкие руки на груди, а я не знаю, что ответить. Я просто…
– Сколько у меня времени? Как срочно нужна операция?
– Чем раньше, тем лучше. Месяц, может, два максимум. Дальше начнутся необратимые процессы. Они уже есть, но их еще можно хирургически скорректировать.
– Я не смогу найти столько денег, кредит мне никто не даст! Я не знаю, какие-то фонды, помощь деткам… Есть же что-то?!
– Фонд есть у нас при клинике, но там очередь
– На. Выпей.
Протягивает мне стакан с водой, а я стучу по нему зубами, смотря на Олега во все глаза.
– Что мне делать?
Холодов смотрит на меня несколько долгих секунд, а после чуть наклоняет голову, словно ощупывая цепким взглядом.
– Я сделаю твоей дочери операцию за свой счет.
– Ты серьезно? Стой… Это же не просто так.
– Конечно, не просто.
– Чего ты хочешь, Олег? Скажи прямо!
На миг появляется кусочек света, который тут же заполняется чернотой.
– Тебя. В своей постели. Я прооперирую твою дочь, если ты станешь моей любовницей, Яна.
Глава 8
Я думала, что Олег уже мне сделал больно и хуже быть не может, но я ошиблась. От его слов на миг все плывет перед глазами, я вскакиваю со стула, все внутри сжимается, и это не негодование, нет. Это что-то намного более страшное.
– Как ты можешь, Олег? Это достойно врача, по-твоему?
Холодов скрещивает крупные руки на груди, едва заметно ведет плечом.
– Тебе решать. Я помощь предложил. Ну что ты смотришь? У тебя ведь нет денег, Яна.
– Помощь?! Ты издеваешься или ты всем мамам больных детей такое предлагаешь? Да ты… ты просто…
– Успокойся! – гаркнул так, что сердце зашлось в груди. – Истерики твои тут никого не волнуют. Не нравится мое предложение – иди у отца своего ребенка денег проси.
– У Саши нет отца!
– Что и требовалось доказать. Столько разных версий, ты сама никак не определишься, где твоя правда. Думай, Яна. У меня операция.
– Да чтоб ты сгорел, Холодов! Нечего думать мне. Я лучше под поезд лягу, чем под тебя! – выпаливаю, резко разворачиваюсь и выбегаю из его кабинета, проносясь мимо опешившей секретарши.
Вытираю слезы, чтобы Саша не видела. Гнев просто переполняет. Мало того, что дочь не признал, так еще и такие условия ставит. Нет у Сашеньки отца, лучше пусть никого не будет, чем такой, как Холодов.
А может, и не нужна дочке никакая операция, кто его знает. Может, Олег сказал о ней специально, чтобы сделать мне больно, показать, где он, а где я.
– Собирайся, Сашуль. Идем.
– Я уже здорова?
– Обследование закончилось.
Наспех ее вещи собираю. Холодов даже таблетки не удосужился выписать, а значит, нет там ничего серьезного. Он только пугает меня. Как же я его ненавижу, боже, этот мужчина сломал мне жизнь, еще и потешается над этим.