Время четырёх стихий
Шрифт:
– И это всё? – усмехнулся я, согнув левую руку и призывая в ней огонь. – Кто у нас тут слабак, Томпсон? КТО СЕЙЧАС СЛАБАК?!
– Н-нет, не надо! Хейл, не делай этого! – Ник прикрывал лицо руками, но это всё равно было бесполезно.
Огонь направился со своими горячими объятиями прямиком к Нику. Он был похож на лаву. Адски обжигающую, безжалостную лаву. Эта мразь издевалась надо мной все эти проклятые годы! Пора отомстить. Пора прекратить эти издевательства! А как это сделать? Правильно… От них можно избавиться, если только устранить главного зачинщика, главную сволочь. Да, именно так…
Я услышал звуки сирен, которые отрезвили меня. Отозвав огонь, быстро осмотрел место драки: магазин, в котором
Когда звуки сирен стали ближе, из последних сил помчался прочь, проносясь сквозь пламя. Я бежал и бежал, пока жар огня совсем не исчез. Остановившись на незнакомой улице, опёрся руками о ноги и посмотрел в сторону пожара, тяжело дыша. Яркий свет на километры разносился прочь, и казалось, что уже наступил рассвет. Но сейчас была глубокая ночь. Тёмная, жуткая, которая стала роковой для меня и тех парней…
– Что я наделал… – тихо произнёс я и, прикусив губу и с силой сжав кулаки, на слабых ногах пошёл домой. Выступили небольшие слёзы, но быстро смахнул их, ещё сильнее стиснув зубы. Из губы струёй потекла горячая алая кровь.
Глава 9. Горящие волосы.
Я кое-как доковылял до района, в котором жил, всё время придерживаясь за живот. Прохладный ветерок приносил с собой слабый запах гари и дыма, или он мне просто чудился из-за сильного беспокойства и покалывания в кончиках пальцев. Ноги дрожали от ужаса и предвкушения того, что моё имя прозвучит в новостях, как имя убийцы или поджигателя. Даже представляю заголовки: «Огненный демон», «Прямиком из Ада», «Комиксы оживают?!» и ещё что-нибудь более интригующее. Хах, это будет в духе этих журналюг… Брр. Аж тошно становится от таких мыслей.
Подумаем лучше о другом. Что произошло с моим сознанием? Почему мне вдруг так яростно захотелось вмазать, нет, сжечь Ника и его дружков?! Почему я не ограничился обычными ссадинами и кровоподтёками? В меня будто вселился настоящий тёмный дух… Эта непреодолимая жажда крови… Хотелось просто жечь. И это было удовольствием.
Всё меньше и меньше оставалось до дома. Я представлял себе, как наконец зайду в него после бурной и довольно-таки неспокойной ночки, как мама будет сидеть на кухне и смотреть новости, где объявляют моё имя, как она увидит мои ссадины и огромные синяки, когда я сниму толстовку, чтобы закинуть её в стирку, и тут же станет ругать меня за это, даже не упомянув случай из новостей, но потом успокоится и возьмёт заживляющую мазь и перекись водорода из аптечки и станет обрабатывать покалеченные участки тела, а я лишь буду отнекиваться, мол, всё в порядке. И это стало бы отличным развитием событий. Мама ничего не заподозрила бы. И моя жизнь началась бы с чистого листа. Без отца. Без его лаборатории. Но… Смогу ли я жить без этого? Странный вопрос. Я же знаю на него ответ. Тогда что же я ожидаю услышать от самого себя?..
Я дошёл до дома, пересёк лужайку с зелёным газоном, поднялся по лестнице, ощущая дрожащие и паникующие нервы, и встал перед входной дверью, боясь открыть её и переступить порог. К горлу мигом подскочил комок страха, волнение слегка подкашивало ноги. Руки похолодели, капельки пота делали их неприятно липкими.
Едва пересилив себя, положил трясущуюся и чёрную от копоти ладонь на ручку, открыл дверь.
Дома было нестерпимо тихо, мне стало некомфортно от этой безмолвности, пусть даже она была как раз кстати. Будто всё вымерло. Ощущение смерти и одиночества… Меня передёрнуло от этих мыслей. Надо
– Мам? – спросил я на всякий пожарный и стал ждать ответа, нервно сглотнув.
Но его не последовало. Если дома никого нет, то почему дверь была открыта? Может, Рэй в спешке позабыл запереть её?
В этот миг мне показалось, что эта звенящая тишина, сопровождаемая беспросветной тьмой, просто проглотила моих родных. Пришла, похитила и притаилась в одном из укромных уголков нашего жилища. Ждала меня.
Я, не включая в коридоре свет, пошёл наверх и, делая небольшие остановки на лестнице, переставлял больную ногу на следующую ступеньку, всё время ощущая чей-то взгляд на себе. Добравшись до комнаты, быстро включил ночник, бегло осмотрелся и облегчённо вздохнул. Меня встретил привычный беспорядок: разбросанные вещи, упавшая полка с учебниками, которую я всё никак не повешу обратно (зато теперь мне было удобнее их доставать), не выкинутый мусор и, что раздражало маму больше всего, не заправленная кровать. Со всем остальным она как-то более-менее мирилась, а вот с этой оплошностью никак не хотела совладать.
Пройдя к шкафу и стянув с себя всю грязную одежду, которая магическим образом осталась не сожжённой, но пахла гарью, бросил её к куче испачканных вещей, которая, если не ошибаюсь, жила у меня как минимум полторы или две недели. Кое-как найдя треники, я прихватил их с собой вместе с полотенцем и майкой. Надо было скорее смыть с себя всю грязь, пока никого не было дома. Грязь, плюс копоть, плюс огромные раны равно бешенство мамы.
Но только мне стоило выйти из комнаты, как я впотьмах наткнулся на брата, выходящего из ванны. Меня всего передёрнуло от неожиданности.
– Рэй? – слишком высоким и дрожащим голосом спросил я и откашлялся. – Ты что тут делаешь? – произнёс уже грубее, стараясь скрыть пляску голосовых связок.
– Это и мой дом тоже, умник, – усмехнувшись, он прошёл мимо, слегка потрепав по волосам, не заметив следы моих ночных приключений.
Реймонд, или же Рэй, старше меня на пять лет, но выше на все тридцать три сантиметра (от этого я всегда чувствую себя ещё более мелким, будто до сих пор хожу в детсад). С братом мы практически не ссоримся, однако бывает иногда, что он – не всегда, конечно – наезжает на меня из-за очередной потасовки с Ником Томпсоном, если я перестаю хоть как-то реагировать на маму. Вот эта его черта характера меня постоянно раздражает.
Но Реймонд единственный человек из моего довольно-таки маленького окружения, который хоть как-то поддерживает меня. Ему я могу довериться и рассказать (и вновь не каждый раз) о каких-то похождениях, которые пару раз были не совсем легальными.
Да, ему я мог излить душу. Наверное, только он знает меня, как облупленного. Вот только…
Я прикусил губу, лихорадочно соображая.
… стоит ли говорить ему об удавшемся эксперименте отца, о Джее и Джиме?
– А разве ты сегодня не на работе ночуешь? – но вместо этого я затронул совершенно другую тему, сощурил глаза и подозрительно глянул на силуэт брата, который остановился перед дверью в свою комнату.
– Не, днём я подменял Джо, так как у него какие-то дела были, – начал он. – Так что вторая половина дня – мой вполне законный отдых, – и он закрыл дверь.
Я продолжил путь в ванную, отметая все сомнения о нерассказанном. Так надо. Не стоит и думать, что следовало поведать ему правду. Но только я включил свет и зажмурился, как Рэй выглянул из своей обители и, окликнув меня, кинул какой-то пузырёк, который я чуть не выронил из рук. Не разглядел в темноте, что это было, но решил не возражать и взял его с собой. Мало ли, вдруг пригодится.