Время четырёх стихий
Шрифт:
– Смотри маме не попадись на глаза в таком виде, а то она точно тебя прибьёт, потом воскресит и снова прибьёт, – усмехнулся он, и я удивился тому, что он смог разглядеть моё состояние в таком мраке. – Там есть запечённая рыба, ты будешь? – спросил Рэй, уже спускаясь по лестнице.
– Посмотрим, – бесстрастно ответил я и поспешно закрылся в ванне. Сердце бешено колотилось.
Ещё с минуту я стоял возле двери, прислонившись к ней спиной. Дыхание участилось. Волнение так и бегало по мне, а паранойя, что все мои близкие и одноклассники узнают, что я натворил, становилась всё
Переборов часть этой гадкой смеси, подошёл к душевой. Но с каждым новым шагом мне казалось, что нечто огромное, противного глубокого чёрного цвета, полностью без лица, лишь с одной жуткой улыбкой, преследует меня… А потом оно резко сбрасывало, избавлялось, вылезало из пепельной кожи, становясь оранжево-красным существом и набрасывалось на меня. Это было пламя, огненный демон. Закрыл глаза, внушая себе, что это просто глюки. Но ударился лбом о дверцу душа.
– Твою ж… – прошипел я, потирая ушибленное место. Но тут не выдержал и осмотрелся: никого позади не было. – Это всего лишь грёбанная паранойя. Не зацикливайся, – подбодрил себя, всё равно чувствуя чужое присутствие.
Разглядывал своё покалеченное тело в зеркало. Традиционный, без которого никак не обойтись, фингал под глазом, разбитая кровоточащая губа, которую я спонтанно облизнул, почувствовав при этом привкус железа, и огромный синяк с небольшими кровью и царапинами на животе. Кисти рук были покрыты копотью, а чуть выше, едва доходя до локтя, были красные пятна, больше похожие на ожоги.
Было страшно смотреть на всё это. Но это был не тот обычный страх, который повторяет воспоминания произошедшего, нет. Это была злая совесть, которая теперь пожирала меня изнутри, не жалея ничего. Странное жжение в животе только усилилось от этих мыслей, отчего я невольно скорчился и медленно осел на пол, не в силах вдохнуть или выдохнуть. Всё жгло, невыносимо жгло. Скреблось изнутри, словно запертый зверь…
Всё быстро прошло, судорожно вдохнул. Мой взгляд упал на до сих пор дрожащие руки, и я ещё раз вспомнил недавние события. Но что-то было не так. Да! Не было ни следа копоти, что буквально только что отражалась в зеркале, да и была видима мне. Я еле сдержался, чтобы не закричать и не привлечь внимание назойливого брата.
Я перевёл взгляд на зеркало: копоть, ссадины и разбитая губа, чёрные от пепла ноги, где в мелких прожилках, что были ранами, была ярко-красная кровь. И я только сейчас понял, что это последствия полёта. Но я не понимал, как может быть такое, что в зеркале есть всё, что я приобрёл в ходе драки, а глазами весь целёхонек. Ведь такого, по сути, не может быть, верно?!
Голубоватое свечение привлекло внимание. Я весь превратился в ходячий фонарь. Сердце пропустило несколько ударов, дыхание спёрло. Что со мной творится?! Свет усилился, проявились очертания, напоминающие пиксели. Я сильно зажмурил глаза и ещё раз взглянул на себя: всё погасло, оставив за собой раны и ушибы.
– Объяснил бы кто, что это такое… – прошептал я, щупая корочки и синяки. – А, больно. Я спятил, да? – горько усмехнулся.
Перешагнув
– Да что за фигня, – я не мог оторвать свой взгляд от холодного металлического пола душевой. Но в голове всплыл момент на берегу, когда дотрагивался до воды, превращающуюся для меня в кислоту. Может, это временное явление?..
Ладонь, которую свела секундная судорога, нехотя легла но кран. Надо было включить воду… Но внутренний голос сопротивлялся. Убрал руку. Она зависла в воздухе в нерешительности. Но переборол себя, сглотнув, и положил её обратно. Включил воду, тут же отпрянув от неё, как от прокажённого. Осторожно протянул один палец, несколько раз отдёргивая его от потока, но стоило дотронуться, и.… ничего. Всё было как обычно.
Тогда я сделал струю помощнее и буквально запрыгнул в неё, рискнув. Но вода приятно стекала с волос на плечи, и становилось так легко, будто все проблемы, что свалились на меня за последние дни, утекали прочь. Я прислонился лбом к холодному стеклу и отключил все мысли, отчего стало так тихо в голове. Вода возле ног была чёрная вперемешку с красным, раны ужасно щипали. Сморщил лицо от боли. Точно резали кожу, специально медленно, словно хотели насытиться моими страданиями. Поднялся лёгкий туман, вода, кажется, стала горячее.
Я вылез из душа и вытерся насухо, а потом поискал на полке возле раковины ватные диски – присел на стул и вытянул ноги, чтобы обработать раны. Взяв тот пузырёк, что дал мне Рэй, который оказался обычной перекисью водорода, смочил диск этой жидкостью и, поднеся к ранам, остановился, боясь снова испытать боль.
– Терпи, тряпка, – сказал самому себе, прикусив и так кровоточащую губу. – Ты должен вытерпеть это. Эта боль, по сравнению с болью Ника, что ты причинил, всего лишь щекотка… Ну же, терпи!..
Я резко приложил ватный диск к ране, но не из-за переизбытка смелости. По телу пробежались легионы мурашек, будто готовясь к какой-то войне, звали и волосы, которые вставали дыбом. Было до жути больно, всё жгло, хотелось разорвать что-нибудь на части, чтобы избавиться от этого неприятного чувства.
– Эй, ну ты там скоро? Ужин стынет! – Рэй неожиданно постучался в дверь и напугал так, что я чуть не свалился со стула.
– Свали нафиг! Ты мне не мамочка, ясно?! – вспылил я, сам не понимая, зачем. – Пожалуйста, не входи… – тихо прошептал я дрожащим голосом.
И тут краем глаза заметил, как моя кожа начинает медленно краснеть.
Я бросился к зеркалу, споткнувшись о ножку стула, и последний с грохотом упал на пол.
– Всё хорошо? – обеспокоенно спросил Рэй.
Отражение, что смотрело на меня, оказалось краснокожим человеком. Я медленными шагами пошёл назад, случайно задев рукой флакон с перекисью, который полетел на пол, разбившись. Сковала невыносимая дрожь. Испуганное выражение лица приклеилось ко мне. Была какая-то странная паника.