Время красного дракона

Машковцев Владилен Иванович

Гераська из лагеря «строителей» мог легко уйти в сторону города или Банному озеру, на Кусимово. Если бы его и схватили красноармейцы, то отпустили бы, не вызвал бы он подозрений. И мелькнула такая мыслишка. Мол, самому дай бог удрать, а Горное ущелье окружено. Думал так трепещущий Гераська, но бежал, пригибаясь, к Чертову пальцу. Там была его первая любовь — Фарида. Он так хотел, чтобы Гришка Коровин бросил Фариду, чтобы они поссорились. И тогда бы Гераська сказал:

— Фарида, я хочу жениться на тебе. Жениться на всю жизнь!

Фарида чувствовала, что мальчишка влюблен в нее, одаривала его лаской, как родного братишку. Обнимет его, прижмет,

ерошит русые вихры, приговаривает:

— Мин син яротам. Глупенький ты мой. Твоя любовь впереди, в другой судьбе.

Батюшка Никодим услышал, что кто-то бежит напролом к Чертову пальцу. То ли косуля, то ли собака — спотыкается, падает.

— Кого бог послал? — всматривался Никодим в предутренний зыбкий рассвет.

— Я это, батюшка: Гераська! Буди скорее всех, мильтоны нас окружили.

Отец Никодим заметался, ширяя спящих посохом:

— Вставайте! Сила нечистая, чекисты, мильтоны... Окружили нас!

Сотоварищи просыпались с трудом, не могли ничего понять:

— Где мильтоны? Кто нас окружил?

А небо на востоке светлело, зачирикали птицы. И сжималось кольцо окружения. Гришка Коровин увидел, как блеснули в цепях штыки красноармейцев. Гераська объяснял:

— Я к строителям нырял, обшарпать хотел их маненько. Бригадир, который рыбу обещал, мильтон. Придорогин с ним в палатке сговаривался. Я подсмотрел, подслушал. Эсера арестовали, щекотали. Кругом красноармейцы. Гришка взвел затвор ручного пулемета:

— Фарида, уводи свою ватагу по южной щели! Гераська, дуй с Майклом по ручью! А мы с Держимордой останемся, задержим мильтонов, наведем шороху.

— А я с кем иду? Куда? — суетился отец Никодим.

— Со мной, — потянула его за руку Фарида.

— Быстро, быстро! — гневался Гришка Коровин. — Раскурепались тут, сгиньте!

В каждой группе оказалось ровно по шесть человек. Майкл с пулеметом побежал за новоявленным проводником — Гераськой. Второй пулемет унесла Фарида, стреляла она отлично. Гришка Коровин, Держиморда с братьями и два беглых спецпереселенца залегли у Чертова пальца. Вскоре на горной тропе со стороны «строителей пионерского лагеря» появились четыре фигуры, несущие на вагах плетеный короб.

— Деньги за рыбу наперед взял, жулик, — обозленно всматривался Гришка Коровин в оперативников. — Вот он ты, липовый бригадир! Сейчас я тебе закачу очередь в живот. Мошенник чертов!

— Эй, мы рыбу несем! — крикнул лейтенант Рудаков, махая свободной рукой ватаге, лежащей за камнями.

Вся эта четверка оперативников была бы расстреляна почти в упор из пулемета. Но Держиморда не удержался, выстрелил из пистолета, целясь в медвежью груду сержанта Комарова. Пуля царапнула сержанта по плечу. Держиморда промазал. Оперативники скатились с коробом в какую-то углубину.

— Все испортил, дурак! — сплюнул Гришка Коровин. — Теперича их не выковырять.

Справа застрекотал пулемет Фариды: значит, наткнулись на оцепление, прорываются с боем. И загремели выстрелы со всех сторон. Застучал короткими очередями в русле ручья пулемет Майкла.

— Надо уходить, — перепуганно озирался Держиморда.

— Тикайте на Гнилой угол, я прикрою вас, а опосля догоню, — махнул рукой Гришка Коровин.

Держиморда с братьями и спецпереселенцы поднялись и побежали прыгуче в сторону Гнилого угла. И в этот момент из ямки, где укрылись оперативники, ударила в спины бегущим длинная и жесткая пулеметная очередь. Коровин оглянулся и увидел, как взмахнули руками, изогнулись нелепо и рухнули братья Смирновы, и с ними — спецпереселенцы. Но Держиморда,

оставшись один, проломился в чащобу горного леса. Коровин прижал пулеметной очередью оперативников лейтенанта Рудакова, вскочил и начал пятиться, стреляя беспрерывно. Он стрелял и по углубине, где укрылись с коробом оперативники, и по группе поддержки, которая рвалась бросками к Чертову пальцу, и по далекой цепи красноармейцев. А когда патроны кончились, бросил пулемет и побежал, петляя в прыжках, вслед за Держимордой.

Гришка слышал, как замолк пулемет Фариды. Неужели ее убили или взяли? Пулемет Майкла сопротивлялся наиболее яростно, с перезарядкой. Но вот и он стрекотнул несколько раз растерянно, затих. Коровин догнал Держиморду возле копешки сена, на полянке. Из лесу на них выходила со штыками наперевес цепь красноармейцев. Гришка и Держиморда зарылись в сено, затихли со взведенными пистолетами.

— Ежли разроют, стреляем в упор и бежим дальше, — проговорил с отдышкой Коровин.

— Может, сдадимся? — заколебался Держиморда.

— Заткнись, осел!

Красноармейская цепь была редкой. Они шли по одиночке в тридцати-сорока метрах друг от друга, иногда наклонялись, хватая сочную клубнику. Возгласы их слышались издали:

— Ребята, а мне ежик попался, с иголками!

— А я гриб нашел.

— Поди поганый?

— Сорока над нами стрекочет.

— А хде бандюги-то?

— У мени подошва от сапога отвалилась.

Один из красноармейцев вышел прямо на копну, где спрятались Держиморда и Гришка Коровин.

— Пошыряй штыком в соломе! — крикнул старшина с правого фланга.

— Пошыряю, — лениво ответил боец.

Он остановился, расстегнул ширинку и окропил копешку теплой мочой как раз в том месте, где зарылись в сене Гришка и Держиморда. Потом красноармеец встряхнулся, хило пукнул и хихикнул, крутя лопоухой головой на тонкой шее, разговаривая сам с собой:

— Поссать и не пернуть — это как свадьба без гармошки.

— Чего ты там!? — гаркнул старшина.

Красноармеец подхватил прислоненную к стожку винтовку и побежал догонять цепь товарищей. Коровин и Держиморда видели через тонкий слой сена, как удаляются бойцы в сторону Чертова пальца. Когда красноармейцы скрылись за стволами деревьев и кустарником, Коровин и Держиморда вылезли из копешки.

— Слава богу! — утирал Гришка с лица красноармейскую мочу.

— Обоссал, скотина! — ворчал Держиморда.

Сорока кружилась над копешкой, ругливо стрекотала. Из кустов выскочил перепуганный заяц. Коровин и Держиморда перемахнули через гору, скрылись в березняке. А остальным — не повезло. Фарида отстреливалась отчаянно, но бестолково, не прячась, не вырываясь из подготовленной западни. Четыре боевика из ее группы погибли. Батюшку Никодима оглушили прикладом, взяли в плен. У Фариды кончились патроны, она упала в траву и завыла по-волчьи. Красноармейцы оборвали с нее монеты, привязали за руки к хвосту верховой лошади, на которой восседал командир взвода. Самый большой урон нанес красноармейцам Майкл. Он затаился за муравейником, подпустил близко группу бойцов с офицером, вскочил неожиданно и расстрелял их в упор. Но и в группе Майкла погибли все, кроме его самого и Гераськи. Они бежали от преследования долго, отстреливаясь короткими очередями. И напоролись на запасной заслон, когда патронов у них уже не было. Майкл отбивался пулеметом как дубиной, кричал и даже пел русскую песню «Врагу не сдается наш гордый «Варяг». Гераську взяли виноватым — с обрезом в руках. И он тоже пел с Майклом «Последний парад наступает».