Всадники Одина Цена человечности
Шрифт:
Котелок забулькал, и Почтенный встал, чтобы снять его с огня. Он разлил парящий отвар по деревянным кружкам. Одну взял себе, другую – придвинул Тане. От кружки солоно пахнуло морем. Тана благодарно кивнула и, подув, осторожно пригубила отвар.
– Спасибо… судейник так не считает, – горько усмехнулась она. – Злобу он на меня лелеет, отомстить хочет. Моя непочтительность к вам была поводом хорошим для него.
– Но почему, Тана? Ты и ему тоже нагрубила?
– Да. Нет. Почти... Он… – смущенно замялась Тана, не хотела она делиться
Cагарт долго молчал. Лицо его, обычно спокойное и благожелательное, ожесточилось.
– Нельзя это так оставлять. Я знаю, что ты девушка порядочная, сама бы никогда не стала мужчин без любви завлекать. Когда поеду в Гуннар, я сообщу обо всем посаднику. Уж он-то найдет способ приструнить Колотигу. А пока тебе действительно стоит уехать, с этим я согласен. Отправляйся-ка ты в храмовую школу. Я письмо напишу. Там тебя примут, будешь работать... устриц выращивать.
Тана с благодарностью посмотрела на cагарта. Улыбнулась. Тот кивнул, отпил из своей кружки.
– Вижу, в приключениях своих ты успела пораниться, – Велига окинул участливым взглядом ее исцарапанные руки и лицо. – Подожди-ка, сейчас все поправим.
Он встал и, не слушая возражений Таны, прошел вглубь светлицы, к полке со снадобьями. Воротился с небольшой круглой баночкой. Закатал рукава таниной реды и поочередно нанес на ранки пахучую мазь. То же Велига проделал и с лицом. После он прикладывал свои руки к порезам и ненадолго так задерживал. Из-под ладоней заструилось мягкое тепло, приносившее излечение и успокоение – ранки переставали чесаться и ныть.
– Скоро от царапин не останется и следа, – устало проговорил сагарт, усаживаясь на свое место.
– Спасибо! – искренне поблагодарила она.
– Не за что, дитя, не за что.
– Скажите, вы не знаете, что стало с Яном? – осторожно спросила Тана. – Чужаком, который кинулся спасать тятеньку?
– Зачем тебе это знать?
Девушка прикусила губу, в отчаянии посмотрев на cагарта.
– Я ему обязана жизнью, отплатить должна тем же. Если он еще жив, конечно…
– Жив. В Гуннар его везут, на суд посадника. Они отбыли часа три назад перед закатом.
– В ночь уехали? – удивилась Тана.
– Да. Девочка, ты же не собираешься его спасать? Он виновен в смерти отца твоего.
– Не меньше судейника. Простите, Почтенный Велига, не отговорить вам меня. Спасибо за доброту и прощенье ваше, но я должна идти.
Она встала, отвесила поклон и направилась к двери. Не хотелось ей спорить, слишком хорошо она себя знала. Опять что-нибудь колкое скажет, обидит Велигу. Или еще чего похуже. А ведь во второй раз он может и не простить.
– Подожди! – сагарт нагнал ее у двери, положил руку на плечо, заставляя обернуться. – Пообещай мне, что подумаешь. Я догадываюсь,
– Нет! – Тана осторожно высвободилась. Отошла. – Не могу я свою шкуру спасать за чужой счет. Отец меня другому учил. Нельзя так.
– Девочка…
– До свиданья, Почтенный.
– Стой. Погоди – я письмо напишу...
Она вздохнула и шагнула к двери. Не стоит соваться в храм вместе с Йоргом, а что с ним делать, она пока еще не решила.
– Я... пойду, еще раз спасибо, – еле слышно шепнула она, принимая свернутое в трубочку послание.
– Прощай, Тана. Да хранит тебя Ньёрд и все остальные Боги.
Дурочка она. Ведь о том, что Яна повезли в Гуннар, Тана могла догадаться и сама. Но за письмо она была сильно благодарна Почтенному Велиге. Теперь, если все пойдет совсем плохо, ей есть куда податься. Конечно, выращивать устриц – не то занятие, о котором она мечтала, но зато в школе сыто и безопасно.
Сама беседа ее немножко успокоила, прочистила мысли. Или то был отвар из морских трав? Чуть солоноватый, пахнущий прибоем и утренним бризом...
Тана любила море. Великое. Безбрежное. Каждый раз, как она оказывалась в Гуннаре, то пока отец продавал зверей, отправлялась в порт.
Величественные когги[2], карабелы[3], драмоны[4] и драккары, поражающие своей мощью; легкие торговые маньи[5], ладьины и армы[6], формами и парусами напоминавшие легкокрылых цмоков; тонкие и изящные, словно юные девы, пайны[7] из далекого Инг’тая, пахнущие пряностями, травами и чем-то далеким, невыразимо сладким и завораживающим. Она всегда любила наблюдать за суетливыми матросами, голосистыми чужестранными купцами и важными послами из далеких стран. Правда, последние в Гуннаре оставались редко. Отец говаривал, что они сразу в Даге отбывают, потому что это – столица...
А чтобы не мешаться под ногами, Тана всегда забиралась на высокую, почти гладкую скалу, уходившую далеко в море. Эта длинная серая круча разделяла порт на две части. В одной, что поменьше, находились корабли Бенгта, а в другой – остальные. Эта скала отличалась от всех прочих. Почтенный Велига как-то говорил, что ее возвели сами Боги. И это было очень и очень давно. Еще в те времена, когда Север пребывал в мире с Диадемой Има. И с тех пор скала защищает порт от волн во время шторма, и корабли не выносит на берег.
За этими отвлеченными мыслями она и не заметила, как вернулась к ясеню, у которого ее ожидал чужестранец. Хотя должен был сидеть в дупле. Видать, терпения Боги не дали. Он нервно и торопливо вышагивал вокруг огромного ствола, совсем позабыв об осторожности.
– Ты че вылез?! – уже успокоившуюся было Тану снова охватила ярость. – Я же наказала сидеть в дупле! А если бы тебя заметили?!
– Тише-тише, очаровашка. У меня затекли ноги, а снаружи уже стемнело. Никто бы не стал шастать так далеко от деревни поздней ночью, – важно заявил Йорг.