Всадники Одина Цена человечности
Шрифт:
– Ну, – сказала жричка, – я оставлю вас. Позже отведете его к Хъёрдэ.
Она подбадривающе ему улыбнулась, будто бы не он оскорблял ее четверть часа назад, развернулась и скрылась в густой светящейся чаще леса.
Ян огляделся: нагие йольфы никуда не делись. Они стояли чуть в стороне и разглядывали его. Пытливо и очень откровенно, совершенно не стесняясь. Он прямо-таки чувствовал их изучающие взгляды на своем теле, будто легкие прикосновения. Сам он их тоже мог разглядеть во всех подробностях. Они не скрывались. Ладные, молодые, хорошо скроенные тела. Прекрасные, чуть вытянутые, худощавые, ничего не имеющие с физиологией асов. Отвращение странным образом куда-то
Тут один из юношей, смугловатый, с черными прямыми волосами до плеч и гибким жилистым телом, шагнул вперед и несмело коснулся его плеча. Яна будто током ударило. Необычное ощущение. Теплая тугая волна прокатилась по всему телу. Это... это было... приятно.
К ним присоединилась одна из девушек, остальные йольфы остались стоять в стороне, продолжая буравить его взглядами. Настолько плотными, что парочка с таким же успехом могла трогать его руками. Чем, собственно, и занимались сейчас двое их собратьев. Ощущения были неожиданными, колкими, яркими. Эффект усиливался за счет замершего в пограничном состоянии зрения, когда он не только чувствовал тепло их прикосновений, но и видел тепловые пятна, сливающиеся с точно такими же пятнами, излучаемыми его собственным телом. Это противоречило всему: задумке генетиков, его физиологии и его убеждениям. Это не должно быть так. Но именно так оно сейчас и происходило. Ян даже и не заметил, как к ним присоединились оставшиеся двое йольфов. Постепенно реальность отступила, осталось только бесконечно количество губ и рук, которые его ласкали, не требуя ничего взамен. И в какой-то момент ему стало все равно. Он просто чувствовал. И более ему ничего было не нужно.
Приходил в себя он тяжело. Сознание, казалось, стало каким-то плотным и, в то же время, пластичным холодным студнем. Тело же, напротив, оказалось полно энергии. Он снова видел нормально. На всякий случай он проверил все режимы. Да, он снова вернул власть над собой. Над всем телом, кроме головы.
Он никак не мог понять. Осознать свою личность. И где он, собственно, находится. Было тепло. Даже можно сказать «жарко». Воздух парил. Отовсюду пахло цветами, свежими абрикосами и мятой. Он открыл глаза. Над ним простиралось огромное, черное и бесконечно незнакомое небо. Ничего родного. Он попытался найти Солнце, но в россыпи звезд ему не удалось его обнаружить. Как, впрочем, и другие значимые точки звездной карты. О Единый, куда же их все-таки занесло?! Вдруг ему захотелось захныкать, совершенно беспомощно, по-детски, прижаться к матери, как это делало большинство детей Империи. Странное желание, ведь у него никогда этого не было. Ни матери, ни подобных желаний. Он послал мысленный сигнал брату. Отклик Ян получил незамедлительно. Никаких мыслей, только яростное, безудержное веселье. Ну да. Чего еще ожидать от Йорга?
От мрачных раздумий его отвлек не шум ветра в листве и журчание лесного ручья, а чей-то мелодичный смех.
Ян резко сел. Голова протестующе загудела, и в глазах немного помутилось. Да уж, вернул власть над собой. Ничего не скажешь...
– Что за?.. – Язык заплетался, как у Йорга после хорошей дозы алкоголя.
Он коснулся губ рукой. Припухли. Как если бы он ел что-то острое или долго, со смаком целовался.
«Целовался», – ударило в голове, точно колокол Александрийского Собора. Ян бы никогда не подумал, что испытает такое чувство. Чувство, сродни… неловкости.
– Пришел в себя? – раздался совсем близко бесполый голос. Ян обернулся. Рядом с ним сидел давешний черноволосый йольф с чашей в руках. – Выпей, станет легче. И не кривись. Это просто
Ян неуверенно принял емкость. Отпил. Действительно. Обычная чистая и вкусная вода.
– Пойдем, Хъёрдэ уже заждалась. Что уж говорить о твоей невесте?! – И йольф снова засмеялся.
Он провел Яна в самую глубь рощи. Туда, где вершины деревьев сплелись в настолько непроницаемый полог, что он полностью скрывал собой небо. Свечение исчезло, но в ночной режим ему зрение отчего-то переводить не хотелось. Пришлось идти в густом ночном полумраке.
– Пойдем, пойдем! – поторапливал его йольф. И они шли. Шли. И шли. Пока не оказались на поляне, залитой светом луны, у громадного дерева. Такого же, как то, с которого недавно жричка срывала те странные грибы. Но во много, много раз больше. Его крона терялась где-то в вышине, а чтобы обхватить руками черный ствол, понадобилось бы, наверное, человек двадцать.
Они подошли ближе. И Ян заметил лестницу, сплетенную из какого-то вьюнка или лианы, уходящую вверх.
– Поднимайся, – йольф кивнул на нее. – Хъёрдэ ждет.
Ян полез. Йольф остался стоять внизу. «Наверное, это испытание для влюбленного», – решил он. Только вот для него это было никакое не испытание. Он не боялся высоты. Он вообще ничего не боялся... Кроме как потерять брата.
В размышлениях не заметил, как оказался в кроне. Среди бело-розовых листьев он едва сумел различить нечто похожее на дом – ветки дерева сплетались друг с другом, образуя своеобразный шалаш. Ян перекинул ногу через невысокий «порог» и оказался внутри. Босые ноги тут же утонули в чем-то мягком. Темно. Свет шел только от фосфоресцирующих грибов на «стенах», да какого-то странного подобия свечи на столе. Она излучала зеленоватый, чуть потусторонний свет, похожий на тот, что испускают привычные ему светлячки. Не разгоняя тьму, но горя.
А рядом, на сплетенном из лиан гамаке полусидела-полулежала она. Да, скорее всего, это и есть Хъёрдэ. Она была обнажена, как все другие йольфы в роще, но лицо ее скрывала маска. Плотная, сплошная, белая маска без каких-либо намеков на отверстия для глаз или рта. У нее были длинные, невозможно длинные волосы. Седые, они волнами расползались по всей «комнате». Теперь он понял, что именно почувствовал под ногами, когда только оказался в обители «пророчицы». Так он решил ее про себя называть.
– А, чужак. Я ждала тебя. Замучили тебя наши юные сагарты небось, а? – проскрипела-прокряхтела она неожиданно старческим голосом и зашлась хриплым каркающим смехом. Яна передернуло. А Хъёрдэ, казалось, этого и не заметила. – Ну что же ты? Проходи, садись. – Она похлопала рукой по гамаку. – Да поудобнее, говорить будем долго. Вот так, молодец… Хм… Ты боишься. И не понимаешь.
– Я не боюсь, – как можно спокойней возразил он.
– Боишься и не понимаешь, – повторила прорицательница, будто не слышала того, что он сказал.
– Тогда чего я не понимаю? – действительно не понял Ян.
– Многого. Ты тот, кто отмечен Богами, и скоро встретится с ними.
– Я не верю в ваших Богов.
– А они в тебя верят. И ты поверишь.
– Я не могу поверить в то, чего не видел.
– Лжешь… – прошелестела она. Яну стало неуютно. Он действительно лукавил. Ведь он веровал в Единого. – Ты веришь в то, чего никогда не видел. А я видела их! – сказала вдруг Хъёрдэ. – Смотри! – И сняла свою белую маску.
Ян едва не свалился с гамака. Лицо пророчицы было… старым. Пергаментно-серое, сморщенное, как сушеное яблоко. Морщины. Как это контрастировало с идеальным, прекрасным и молодым телом. А ее глаза… зашиты. Грубыми, черными нитками.