Все мы злодеи
Шрифт:
Высшая магия в его колдовских кольцах текла по его пальцам, пульсируя от его собственного гнева и страха. Для Алистера гнев и страх всегда шли рука об руку. Но даже со всей этой яростью его голос все еще срывался на шепот.
— Где мой брат?
Его бабушка кивнула на заклятие, на камень цвета пепла.
— «Жертва Ягнёнка» непобедима, а непобедимое заклятие требует немыслимой цены. Вот так мы всегда побеждаем.
10. ГAвин
С тех пор как высшая магия исчезла из остального мира, многие заклинатели пытались создать альтернативу — безрезультатно.
Традиция трагедии
Ночью Илвернат выглядел по-другому. Пешеходы, бродившие от магазина к магазину, исчезли, сменившись непристойным смехом посетителей баров и светящимися вывесками перед мюзик-холлами и клубами. Гэвин шел мимо витрин магазинов, ссутулив плечи, впиваясь взглядом в руки манекенов, выставленные в витринах «Заклинания Уолша». Магазин поднял цены из-за большого количества туристов в городе. Гэвин не был удивлен. Цены на отели взлетели со времен Кровавой Луны, так как охотники на заклятия и репортеры забронировали все номера, которые смогли найти. Похоже, никого не смущает мысль о том, что они окажутся в ловушке в Илвернате до окончания турнира. Они, вероятно, думали, что чемпион Лоу победит в течение нескольких дней.
Гэвин свернул с главной улицы в лабиринт боковых улочек, едва ли шире переулков. Светящаяся оранжевая стрекоза поманила его к мастерской Мактавишей, камень, вставленный в одну из ее антенн, мерцал магией.
Из списка заклинателей, который дал ему Фергус, один был слишком выведен из строя после нападения Алистера Лоу, чтобы быть полезным, один был матерью другого чемпиона, и все остальные отказались встретиться с ним, вместо этого отправив помощников, чтобы прогнать его. Магазин заклятий Мактавиша был последним шансом Гэвина.
Внутри было загромождено и тесно, в противоположность фальшивой, суетливой элегантности больших магических магазинов. Повсюду валялись груды свитков, книг и безделушек. Высокая фигура и широкие плечи Гэвина заставляли его чувствовать себя слишком большим для этого места, но ему тут сразу понравилось. Истинная сила заключалась в том, чтобы знать, что ваш магазин может выглядеть так, как вы хотите, и люди все равно будут приходить к вам. Его взгляд задержался на нескольких заклятий, аккуратно написанных на полках — Древние стрелы, Проклятие Белладонны, След Инферно. Мактавиши были мастерами своего дела. У них даже был особый стиль, овальные драгоценные камни в основном серого и зеленого цветов. Он никогда не видел, чтобы другой заклинатель в городе осмеливался использовать подобный разрез.
— Эй? — позвал он. — Есть тут кто?
В ответ из задней части магазина донесся шорох. Гэвин чуть не опрокинул миску с треснувшими оловянными кольцами, когда резко обернулся. Мгновение спустя пара черных бархатных занавесок раздвинулась, открыв парня на несколько лет старше Гэвина. Его кожаный жилет почти не скрывал того, что черная рубашка под ним была вырезана слишком низко на груди. На его шее висела коллекция мертвых магических колец, каждое из которых было сломанным, мерцающим трофеем за неудачные
Темные глаза, ставшие еще темнее из-за черных мешков под ними, встретились с его собственными. — Гэвин Грив. Мне было интересно, когда ты придешь.
— Ты не знал, что я это сделаю, — сказал Гэвин.
Лениво, неторопливо заклинатель щелкнул кольцом на языке по зубам.
— Мактавиши наблюдали за турниром и семьями участников турнира на протяжении веков. Ты думаешь, что ты первый Грив, который верит, что мы спасем ваше… уникальное положение? Появиться здесь в ночь перед началом турнира, умоляя о помощи?
Гнев вспыхнул в груди Гэвина.
— Я здесь не для того, чтобы умолять.
Рид побарабанил пальцами по столешнице между ними, сколотый черный лак для ногтей постукивал по лакированному дереву.
— Тогда что именно ты здесь делаешь?
— Ты был у Лоу, не так ли?
На лице Рида промелькнуло что-то, что могло быть удивлением. — Да.
— Ты видел, как мало уважения они питают к заклинателям. К тебе.
Рид покачал головой.
— Я понимаю, к чему ты клонишь, Грив, и восхищаюсь твоими усилиями. Ты пытаешься вести себя так, будто эта встреча не имеет для тебя большого значения, как голодная собака, которая притворяется, что ей не нужна еда. Но мы с тобой оба знаем, что через день ты будешь мертв, и меня не утащат вместе с тобой. Ничего личного.
Воспоминания пронеслись в голове Гэвина: его мать, наливая бокал вина, спокойно объясняла ему, что ее младший брат был убит на последнем турнире менее чем за час. Каллиста сказала, что родилась Грив, но, конечно, не собиралась умирать такой. Самодовольное, румяное лицо Османда Уолша. Девушка, с которой он встречался, игнорировала его звонки через неделю после того, как в городском книжном магазине появилась Традиция Трагедии, одноклассница, которая флиртовала с ним, отстранилась, как только поняла, кто такой Гэвин.
Рид отодвинулся в сторону, одергивая жилет, и Гэвин мельком увидел книгу, спрятанную внутри. Потрепанный экземпляр «Традиции трагедии», почти такой же начитанный, как и его собственный. Вид книги оживил его. Он еще не мог сдаться.
— Я читал прошлые отчеты о турнирах в течение многих лет, точно так же, как и в той книге, — медленно сказал Гэвин. — Когда Лоу не выигрывает турнир, обычно это происходит потому, что ваша семья поддерживала победителя. И все же вы не получаете заслугу за эти победы — это делает семья чемпиона. Если бы ты решил объединиться со мной, и я победил, я бы позаботился о том, чтобы тебя запомнили за это так же, как и меня.
— Или же меня запомнят как глупца, который решил объединиться с Гривом.
Рид вытащил книгу из кармана жилета и небрежно положил ее на стойку. — Все считают, что твоя семья написала эту книгу, потому что у вас не осталось гордости, которую можно было бы потерять. Ты вообще достаточно силен, чтобы наложить одно из наших заклятий? Мы не продаем магические работы людям, которые не могут их выполнять.
Гэвин понял, что это вызов, когда услышал его. Он мрачно улыбнулся, когда магия замерцала в воздухе вокруг его руки, а затем послала тонкий завиток ко рту. Серебряный язык был фирменным заклинанием, на которое он потратился после встречи с Бриони Торберн. Тот, который гарантировал, что человек, на которого он был наложен, скажет правду. Это был пятый класс, самый сильный, который он мог сделать самостоятельно.