Всеблагое электричество
Шрифт:
Софи присела на краешек кушетки рядом с Лукой и поправила край простыни.
— Ларсен сказал, обойдется без осложнений, — сообщил я.
— Без осложнений уже не обошлось, — вздохнула кузина. — Есть предположения, кто это был?
На этот счет у меня сомнений не имелось ни малейших по той простой причине, что китайцы бы не стали привлекать для похищения людей со стороны. У них своих головорезов хватает.
— Большой Джузеппе, — объявил я.
Антонио выдохнул проклятие и прикурил от окурка очередную сигарету,
— Ты узнал кого-то? — спросил он.
— Нет, но это были не китайцы.
— Логично, — кивнул Гаспар и задумчиво повторил: — Логично…
Софи стиснула пальцы и спросила:
— Что будем делать?
— А какие варианты, кузина? — фыркнул я. — Войны не избежать. Либо мы отвечаем сами, либо привлекаем фликов.
— Джузеппе не остановится, — покачал головой Гаспар. — Теперь это уже личное. Свои же не поймут, если он прогнется под легавых.
— Грохнуть бы его! — выдал вдруг Антонио, встрепенулся и оглядел нас. — А почему нет? Один черт, на китайцев спишут!
— Жан-Пьер? — повернулась ко мне кузина за советом.
— Если обставим все правильно, нас никто не заподозрит, — согласился я с предложением красавчика. — Но сначала надо узнать, что говорят на улицах.
— Займусь этим! — вызвался Антонио.
— А я разузнаю, где можно подкараулить Джузеппе, — предложил испанец.
— Только не лезь на рожон, — попросила Софи.
Бывший матадор лишь улыбнулся и потер перечертивший шею рубец. У него были свои представления о допустимом риске.
2
Вышибалы покинули клуб уже за полночь; я запер за ними дверь и вернулся в комнату Луки, с которым на это время осталась Софи.
— Иди спать, — отпустил я кузину и криво ухмыльнулся: — Ну или чем вы там собирались заняться…
— Не язви, — поморщилась Софи и попросила: — Жан-Пьер, скажи, что все будет хорошо.
Очень легко и просто сделать приятное человеку, когда тебе это ничего не стоит.
Я улыбнулся и с уверенностью, которой вовсе не испытывал, заявил:
— Все будет хорошо.
Софи поцеловала меня в щеку и пошла к поэту, а я тяжело вздохнул и покачал головой.
Сказать просто, да только слова придется подкреплять делами, и уж в этом ничего простого нет и быть не может. Впрочем, какой толк беспокоиться о грядущем, если ты никак на него не можешь повлиять и лишь реагируешь на внешние раздражители?
Я выругался и опустился в кресло.
Завтра. Все прояснится завтра.
Лука проснулся на рассвете, пожаловался на пересохшее горло и попросил воды.
— Голова раскалывается, — вздохнул он, напившись. — И ногу ломит, сил никаких нет.
Я ввел его в курс дела, и громила усмехнулся:
— Ну, пока вас не будет, я уж как-нибудь посижу на стульчике! — Он попытался
Пришлось накапать в стакан с водой лаунданума.
Опиумная настойка помогла, очень скоро Лука расслабился и даже изъявил желание позавтракать. Я спустился на кухню и нагрузил поднос копченым мясом, сыром, маслом, паштетом и вчерашней выпечкой. Вино брать не стал, ограничился парой бутылок сидра.
Когда Лука перекусил и на его бледное лицо вернулись краски, я забрал «Веблей» и отправился в каретный сарай. Там вытащил из самоходной коляски поэта собственный револьвер, отпер люк в полу и спустился к подземному каналу.
Два всплеска и тишина, только волнами набегают на осклизлую ступень круги. Вот это и называется концы в воду.
Кстати, о воде…
Я напоил распряженную из коляски лошадь и насыпал ей овса, а когда вернулся в комнату, Лука уже спал, его широкое лицо было покрыто испариной, а тяжелое дыхание вырывалось из груди с явственной хрипотцой. Опасаясь разбудить раненого, я вернулся в коридор и наткнулся там на Софи и Альберта. Поэту нужно было уезжать, пришлось вновь спускаться на задний двор.
Все время, пока раскочегаривался котел, Альберт Брандт ходил вокруг самоходной коляски и придирчиво осматривал ее со всех сторон, затем тепло попрощался с Софи и укатил восвояси. Заложив в проушины створок каретного сарая брус, я повернулся к кузине и с улыбкой заявил:
— Ну теперь, держу пари, он здесь еще не скоро объявится!
Софи смерила меня уничижительным взглядом.
— Ты плохо его знаешь!
— Не так всесторонне, как ты, факт, — кивнул я и ухмыльнулся. — Всесторонне, какое точное определение, согласись?
— Язви, язви! — мило улыбнулась в ответ Софи. — Посмотрим, как ты запоешь, когда я перезаряжу дерринджер!
— Туше! — вскинул я руки и уже на полном серьезе уточнил: — Твоя игрушка гладкоствольная, ведь так?
Хозяйка клуба кивнула, прикрыла рот ладонью и зевнула.
— Отдохни, а я пока присмотрю за Лукой, — предложила она.
— В этом нет нужды.
— Мне так будет спокойней.
Я подумал-подумал и спорить с кузиной не стал. Поднялся в кабинет графа Гетти, повесил пиджак на спинку стула и завалился на кушетку.
День будет длинным, отдохнуть и набраться сил вовсе не помешает.
Дьявол! Тогда я и понятия не имел, насколько длинным окажется это шестое сентября…
Антонио разбудил меня в начале одиннадцатого. Красавчик бесцеремонно уселся за рабочий стол графа, передвинул к себе пепельницу и закурил.
Я кое-как разлепил глаза и спросил:
— Ну что там?
— Сицилийцы залегли на матрацы, — сообщил Антонио. — Так просто Джузеппе теперь не достать.
— Этого и следовало ожидать, — поморщился я.