Всеблагое электричество
Шрифт:
Софи вручила охраннику ведомость и железный ящичек кассы, надела шляпку и с сумочкой в руках подошла к поэту.
— Альберт, я готова!
— Минутку!
Я первым вышел на крыльцо, заметил невесть откуда взявшегося на улице молодого человека и спустился к нему.
— Могу вам чем-то помочь? — спросил вихрастого паренька с перекинутым через плечо ремнем пузатой сумки. Опасным он не выглядел, но по нынешним временам не угадаешь, кто действительно безобиден, а кто швырнет бомбу или плеснет кислотой. Среди студентов смутьянов хватало с избытком.
— У меня послание для госпожи Робер, — ответил молодой
Я протянул руку.
— Личное послание, — покачал головой паренек.
— Жан-Пьер! — послышался окрик с крыльца. — Все в порядке?
Посыльный сунул руку в сумку, и я приготовился сбить его с ног, но тот вытащил обычный с виду конверт.
— Госпожа Робер! Вам корреспонденция!
Софи рука об руку с поэтом спустилась на тротуар, приняла конверт и рассмеялась.
— Запечатано сургучом! От кого оно?
— Не могу знать! — ответил посыльный, взял прислоненный к стене велосипед и укатил прочь.
Бомбу он в нас не кинул и кислотой не плеснул. Это радовало.
— Здесь герб, — присмотрелся Альберт Брандт к алому сургучу, но Софи попросту сломала печать и вытащила из конверта карточку из плотной белой бумаги.
— Барон фон Страге выражает искренние соболезнования в связи с безвременной кончиной Ольги Орловой, — объявила хозяйка клуба и горестно вздохнула: — В ближайшие дни нас завалят ворохом банальных писулек!
Она убрала послание в конверт и сунула мне, попросив:
— Прибери!
Я запихнул конверт в карман пиджака.
Поэт усадил Софи на пассажирское сиденье, сам запрыгнул за руль. Самоходная коляска фыркнула и тронулась с места. Я поглядел ей вслед, затем поднялся на крыльцо и спросил у охранника:
— Остались еще патроны к револьверу?
Тот покрутил завитой ус и подтвердил:
— Остались.
— Открывай только своим, — посоветовал я на прощанье, спустился на тротуар и зашагал вдоль улицы. Парикмахерская у соседнего перекрестка уже принимала посетителей, зашел туда побриться, заодно попросил подровнять волосы и уложить прическу. Ну и от чистки туфель тоже отказываться не стал.
Расплачиваясь, я взглянул на себя в зеркало и удовлетворенно кивнул.
Выбрит, ухожен, благоухаю одеколоном.
А что костюм не самый дорогой, так это не страшно. Где вы видели частного детектива в пошитом на заказ костюме?
2
Отель «Золотая муза» располагался совсем рядом с Императорским театром. С тротуара даже была видна часть фронтона с мраморными статуями античных героев.
К отелю я приехал на извозчике. Поймал его за квартал отсюда и сторговался за четвертак, поэтому никакого урона кошельку поездка не нанесла. Тут же подбежал мальчишка с газетами, я ссыпал ему в ладошку мелочь и зашел под навес со свежими выпусками «Атлантического телеграфа» и «Столичных известий». Швейцар на миг поколебался, решая, стоит ли утруждать себя, распахивая массивную дверь перед непонятным гостем, но в итоге все же потянул ручку, запуская меня внутрь.
На первом этаже «Золотой музы» было обустроено уютное кафе, и я расположился внутри, намеренно выбрав место, с которого мог наблюдать за стойкой портье. Сделать это оказалось не так-то и просто: заведение пользовалось немалой популярностью, и ранних посетителей хватало с избытком.
Официанты в белоснежных накрахмаленных
Большая часть материалов «Столичных известий» оказалась посвящена скорому визиту императрицы в восстановленный лекторий «Всеблагого электричества». Новость эта не оставила равнодушным решительно никого. Одни колумнисты исходили по этому поводу ядом, другие бились в верноподданническом экстазе. Немногие объективные обозреватели пытались донести до читателей всю грандиозность момента, но, как по мне, газетчики просто дурили людям головы, высасывая сенсацию из пальца.
Подошел официант, откашлялся, а когда я отвлекся от газеты, спросил:
— Что будете заказывать?
Я демонстративно посмотрел на часы и попросил:
— Будьте любезны, черный кофе и два эклера с белковым кремом.
— Что-то еще?
— Нет, благодарю.
Цены кусались. Пусть им и было далеко до расценок заведений на площади императора Климента, но полноценный завтрак тут был мне определенно не по карману.
Когда официант отошел, я кинул взгляд на конторку портье и вернулся к чтению газеты. Прежде чем приступать к расспросам, хотелось оглядеться и проникнуться атмосферой отеля, да еще — хоть немного примелькаться.
Ничего интересного в «Столичных известях» так и не обнаружилось; я взял «Атлантический телеграф» и совершенно неожиданно для себя самого увлекся статьей об удивительном достижении русского авиатора. На днях тот исполнил в небе над Киевом какой-то совершенно невообразимый трюк. Мертвую петлю.
Я вспомнил увиденный на рассвете аэроплан и вздохнул.
Небо и простор. Полет. Это было бы здорово. Было бы…
Принесли мой заказ, и я без особого аппетита приступил к завтраку, но стоило только открыть криминальную хронику, и всю мою меланхолию как рукой сняло. Полиция решила приоткрыть тайну налета на Ссудно-сберегательную контору Фойла и Морса и обнародовала личности грабителей. В газете даже напечатали их снимки из полицейских досье. Сообщалось о причастности налетчиков к подпольной ячейке анархистов, но больше никаких подробностей не приводилось.
Я подточил карандаш, стряхивая стружку в фарфоровую пепельницу, и на всякий случай перерисовал портреты налетчиков в блокнот. Один из них показался знакомым. Полной уверенности не было, но складывалось впечатление, что именно он следил за Ольгой до «Парового котла», а потом стоял на улице.
Зацепка? Зацепка. Вот только не уверен, что она меня куда-либо приведет.
Доев эклеры, я запил крепкий горький кофе водой, кинул на стол мятую пятерку и подошел к портье.
— Чем могу служить? — поднял голову господин средних лет с бледным лицом человека, которому часто выпадают ночные смены.
— Могу я увидеть господина Долина?
— Долин… Долин… Долин… — забормотал портье. — Увы, господин Долин съехал от нас вчера в первой половине дня.
— Он оставил новый адрес?
Портье открыл какой-то журнал и повел пальцем по строчкам.
— Нет, не оставил. Сообщит позже, чтобы мы переслали багаж.
Хореограф съехал столь стремительно, что даже не забрал вещи? Ну уж нет, едва ли он даст здесь о себе знать. Пустышка.
И все же я спросил:
— Им кто-нибудь интересовался?