Второй шанс. Книга вторая
Шрифт:
Когда я вернулась, стол уже был убран.
Я расположила копии перед магистром и кронпринцем.
Оба в торжественном молчании поставили подписи и личные печати.
Сделка была заключена, и принц Эльтериан потерял одного из самых умнейших своих сторонников.
* * *
Своего наставника, Каенар провел до ворот Серебренного дворца лично, прощание вышло теплым и любезным.
Более того, кронпринц даже постоял некоторое время на пороге ворот,
Но вот после
Ворота кронпринц с оглушительным грохотом захлопнул сам.
Затем я услышала ледяное: — Исчезли все!
Несмотря на тот факт, что все случившееся не являлось моей виной в полной мере, нервозность и легкий ужас я все же испытала. А возможно причина была в той аналогии, что неизменно вставала у меня перед глазами каждый раз, когда Ангел Смерти выходил из себя. И вольно или невольно, все, о чем я могла думать в подобные моменты, было: «Небо, сохрани!».
Грохот входных дверей.
Звон разбитого стекла, и я догадалась, что это была очень дорогая, и в то же время удивительно элегантная ваза из серого мрамора, удивительно красивое произведение искусства было.
Затем звук шагов по лестнице Каенар не шел, он взбежал по ступеням, не считая нужным сдерживаться хоть в малейшей мере, вероятно по причине того, что вся его сдержанность досталась магистру Ильхану и на нем же закончилась.
Дверь, ведущую в мою спальню, где я откровенно говоря несколько трусливо скрылась, забравшись в кресло и прикрывшись книгой, была сломана.
И тот, кого я все еще помнила безжалостным завоевателем и убийцей, медленно вошел, пристально и не отрывно взирая на меня.
Молниеносное движение правой рукой, и стальные пальцы, ухватившись за воротник академического мундира, одним рывком изорвали укрепленное металлическими вставками, расшитое золотым орнаментом, и весьма прочное кожаное изделие. Мундир опал на пол изувеченной грудой.
Но его одинокое пребывание на полу не было долгим.
Еще один рывок, и поверх мундира опала изодранная ткань черной шелковой рубашки. И все что осталось на Каенаре черная, тоже из шелка, нижняя сорочка без рукавов и с полусобранным воротником, кронпринц был не слишком аккуратен в разрывании на себе одежды.
К тому времени, когда его императорское высочество приблизился исклонился надо мной, вжавшейся в спинку кресла, сжимая книгу как свою единственную защиту и поддержку, мое сердце, кажется, перестало биться вовсе.
Я ожидала всего. Насилия, избиения, гнева, по большей части обоснованного, несдержанной ярости, и всего прочего, столь пугающего.
Но приблизив свое разъяренное лицо к моему, до смерти перепуганному, Каенар внезапно задал всего один вопрос: — Мой отец?
И я вдруг ощутила, что страх отпускает меня. Неимоверным образом, но отпускает.
— Вы догадались? — прошептала, все так же прижимая к себе спасительную книгу.
Мрачная усмешка и разъяренное: — В ином случае, ты никогда не посмела бы столь уверенно и конкретно говорить от моего имени.
И
Прошелся по комнате, подошел к постели, стянул с нее одеяло, и подойдя, бросил его мне, приказав: — Укутайся.
Температура в помещении стала опускаться в тот же миг, так что я поспешила исполнить приказание. А Каенар стоял. Неестественно ровно держа спину, распрямив плечи, гордо приподняв голову, и вдыхая воздух, что с каждой секундой становился все более ледяным.
— Отец при рождении был всего лишь семнадцатым принцем, — голос Ангела смерти пробирал до костей не хуже, чем мороз, крепчавший в Серебряном дворце. — На его пути к трону, он прошел все, от заказных убийств, когда был еще слишком слаб, до манипуляций, столь виртуозных, что осознать случившееся по большей части никто из его жертв не мог. И меня безумно бесит то, Асьен, что на сей раз, он использовал тебя!
Отложив книгу, которая от гнева может и спасала, но от холода вовсе нет, я сильнее закуталась в пуховое одеяло, и стараясь не стучать зубами от холода, сообщила: — Я все поняла еще до того, как отправила сэра Матиуша за вами.
Каенар развернулся ко мне столь стремительно, что это выглядело не только пугающе, но еще и до крайности жутко.
— Ты все поняла?! — переспросил кронпринц.
Не выдерживая более безумного холода, я вскочила, все так же кутаясь в одеяло, поспешила к окну, распахнула створки и блаженно вдохнула, едва тепло с улицы хлынуло в мою заледеневшую спальню. И лишь после, присев на край подоконника, уже спокойнее объяснила: — Сложно было бы не понять.
Каенар молча смотрел на меня, ожидая продолжения.
И я продолжила: — Магистр Ильхан потратил на принца Эльтериана более пятнадцати лет, а этот ученый, как и большинство ученых, ценит свое время весьма высоко. Так что ценность Эльтериана в его глазах была крайне высока, и император понимал это. Вы же, господин, все лишь досадная помеха для того, кто уже обучил одного принца, и не имеет ни малейшего желания терять свое время, обучая второго. Вот причина, по которой магистр Ильхан был на стороне младшего принца. Обвинить магистра в измене напрямую император не мог не в чем обвинять, действительно не в чем. Но и оставить ситуацию в текущем положении, что могло причинить вам вред, ваш отец не мог. Говоря откровенно, как бы я не относилась к императору, одного достоинства у него не отнять он искренне любит всех своих детей, а к вам, господин, относится с особой заботой.
Выслушав мою речь, Каенар молча подошел, столь близко, что теперь его ноги касались моих, и тихо произнес: — Асьен, как бы там ни было, и насколько бы ты ни была умна, отныне я запрещаю тебе без моего присутствия приближаться к императорскому дворцу и в частности к моему отцу. Запрет абсолютный и обжалованию не подлежит.
Сейчас, когда кронпринц стоял так близко, что это мешало рассуждать здраво, я даже не сразу нашлась что ответить. И все же, имелись два пункта, из-за которых я была обязана возразить.