Вторжение Бурелома
Шрифт:
– Даже и не знаю, - сказала я грустно.
– У вас уже есть провожатый?
– спросил Лев Петрович и посмотрел мне прямо в глаза.
– Неужели кто-нибудь из этой кодлы?
– он кивнул на запьянцовский зал.
– Сейчас у меня выход, поговорим потом, - ответила я.
Сердце у меня колотилось, но я заставила себя собраться. Небольшую, с рискованными шуточками, но вполне изящную сценку я сыграла с тем подъемом, который возникал только, если у тебя на душе хорошо. На танцевальный финал ко мне выскочили два балетных мальчика и один из
– Блестяще!..
– сказал мне Феникс.
– И почему вы не в театре? Ваши способности и возможности повыше этого заведения.
Забавно! Разве не этот же вопрос задавал мне совсем недавно Бурелом?! Вот только ответ был слишком длинен и тягостен, чтобы отвечать.
– Так получилось, - коротко ответила я и ушла разгримировываться и переодеваться.
– Какой красавец, блин, был с тобой за кулисами, - сказала мне Вера.
Я и без того была взволнована, а еще этот ее искренний восторг.
– Так уж и красавец, - отмахнулась я. И вдруг Верка с неожиданной для нее наблюдательностью утвердила:
– Мужественные мужики всегда красивы. Но Бурелом, блин, конкуренции не потерпит!..
– Ну сколько раз тебе и всем остальным говорить!..
– Я взорвалась от этого упоминания Бурелома.
– Не терплю я этих ваших блинов - масленицу целую вашими блинами накормить можно! Но у нас же не масленица!
– Но и не Версаль, блин, - обиделась Вера.
Что с ними спорить: книг они не читают, роскошную жизнь любят, а их поклонники язык этот не только принимают, но сами явились его создателями. Новая культура! А копнуть, сама-то я на какую культуру работаю?! Да и не Верка виновата, что я запуталась сегодня основательно.
– Ладно, не обижайся, - сказала я Вере.
– Держи конфетку.
– Конфеты, блин, меня и погубят, - весело откликнулась она, уже простив мне мою вспышку.
Феникс и Бурелом. Чего я раздумываю? Почему не могу поступать, как считаю нужным?!
Решение было принято импульсивно, едва я увидела Феникса: сначала я разберусь с Буреломом, освобожусь от него, а потом уже все остальное. Потому что невозможно от души чем бы то ни было насладиться, когда на шее камень... Сегодня, во всяком случае, я против Бурелома не пойду. Камень мой недовольно пошевелился. "Камень на шее" я имела в виду совсем другой, а откликнулся этот - алмазный...
– Хотелось бы пойти с вами, - сказала я Леве-Фениксу, - но у меня сегодня назначена встреча, и меня ждут... Я перехватила его иронию:
– Это - совсем не то, о чем вы думаете...
– Я был бы полным кретином, Маша, если бы предполагал, что у такой интересной женщины никого нет.
– О, господи! Я же сказала - это тут ни при чем!
– и словно что-то толкнуло меня под руку, произнесла взахлеб.
– Вы мне нравитесь, вы мне, правда, очень нравитесь. И если захотите, я увижусь с вами завтра - у меня выходной, а сегодня не могу, никак не могу...
Он стал
– Вот ведь какое совпадение: и вы мне нравитесь. Давно уже никто мне так не нравился, сам не знаю, что со мной.
– Не грустите, - подначила я, - может, пройдет?
– А вы милы...
И хорошо и плохо иметь дело с воспитанными людьми: больше Лева настаивать ни на чем не стал.
Он видел, как я погрузилась в машину к Николаю. Ну что ж, видел, так видел. Значит, будет знать, под чьим покровительством я нахожусь. И может, после того, как узнает, я ему и разонравлюсь. Хотелось реветь.
– Мария Николаевна, - спросил меня Николай, провожая к лифту, - у вас завтра выходной?
– Да, Николай, наконец-то вы от меня свободны.
– Не вы, так кто-нибудь другой. Я не про то. Вы где продукты закупаете?
– В магазине, а что за странный вопрос?
– А на рынке?
– Николай смотрел на меня, но каким-то ускользающим взглядом.
– На рынке, Коля, нам не по карману. Давненько я уже на рынок не хожу.
– Ну и правильно.
Подошел лифт, Николай поднялся со мной, посмотрел, как я вхожу в квартиру, и только после этого поехал вниз.
Отец с грустью во взгляде помог мне раздеться, поделился какими-то незначительными новостями, хотел, видимо, еще что-то нелестное сказать по поводу моего "ухажера", но воздержался. Я долго приводила себя в порядок, положила на лицо французский ночной крем - слишком активный, чтобы пользоваться им часто, но зато незаменимый, если хочешь наутро выглядеть особенно хорошо, и засыпала с мыслями о том, чтобы прийти на свидание со Львом во всеоружии, чтобы произвести на него впечатление, не разочаровать. Камушку моему нравилось направление моих мыслей, потому что он был теплым и уютным и успокоение исходило от него, как от свернувшейся на груди кошки...
V
Лева позвонил в девять утра. Спала я меньше своих законных восьми часов, но обычной для недосыпа разбитости вовсе не чувствовала. Наоборот, услышав его голос, ощутила прилив радостного и счастливого бодрствования.
– Маша, что если нам поехать за город, покататься на лыжах?
– спросил он.
– Я бы не против, но из меня лыжник больно никудышный, - ответила я. Боюсь опозориться.
– Это мелочи. Научу.
– Да и лыж у меня нет.
– А какой размер ты носишь?
– Тридцать шестой.
– Найдем на базе.
– На какой базе?
– У нас с приятелями в Кавголово снята дачка... Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?
– Не меньше часа.
– Хорошо. Тогда встречаемся на Финляндском в одиннадцать. Идет?
– Идет, - сказала я.
Во мне поселилось праздничное настроение. Было великое искушение не делать зарядки. Но я поборола искушение, хотя упражнения на растяжку сократила почти до нуля. Когда одевалась, радовалась: вид у меня получился вполне спортивный, и недавно купленный пуховик довершил картину очень даже пристойно.